 Представь: поток, который впадал в озеро, довольно долго бежал по каменистому руслу,
как по ступенькам лестницы,
вытекая из обширного бассейна, образованного высоким водопадом в глубине леса.
Копья лунного света пронзали шелковистую поверхность озера
и разбивались на сотни искорок, тонувших в его глубине.
Звезды отражались в нем, приподнимались и падали вместе с набегавшими кругами и пенистыми брызгами.
Именно так представлялось бы все это тому, кто стоял бы на берегу озера.
Огромной белой форели, дремавшей в воде, все представлялось иначе.
Дремавшей? Да, рыбы спят, хотя не плачут ;
наверно, сильнейшее испытываемое ими чувство - паника; самое печальное - горькое сожаление.
Они спят с широко открытыми глазами,
и их сны отражаются на зеленовато - черной толще воды.
Дедушке Форели казалось,
что бегущая вода и знакомый антураж то распахиваются перед ним ,
то закрываются ставнями - по мере того, как сон приходил и уходил от него.
Когда ставни закрывались, он видел картину подводного мира.
В рыбьих снах содержится та же самая вода,
которая их окружает, когда они бодрствуют.
Но у Дедушки Форели было все иначе.
Снилось ему нечто совершенно не похожее на ручьи с форелями,
однако водяная обитель с неизменным постоянством напоминала о себе его глазам, лишенных век, что само его существование на свете сделалось предположительным.
Одно сонное предположение вытеснялось другим с каждым шевелением его жабр.
Предположим, ты рыба. Лучшего места для жизни не сыщешь.
Льющиеся потоки постоянно обновляют воду, так что дышать в ней - одно удовольствие.
Тому, кто дышит не водой, а, предположим, воздухом,
так же свободно дышится на высокогорных альпийских лугах
(которые часто приводят в сравнении и описаниях разные авторы),
где ветер постоянно омывает легкие свежестью.
Здорово, что о нем так позаботились, если, предположим, они (его б/у хозяева) действительно думают о чьем-то счастье и комфорте.
Здесь нет хищников и почти нет конкурентов,
потому что (хотя откуда рыбам об этом знать?)
выше находится усеянное камнями мелководье,
и никто из достигших такой же величины, что и Дедушка Форель,
не может появиться в этом озере и оспорить его право на насекомых,
которые падают с нависающих над водой густо переплетенных ветвей.
В самом деле, все основательно продумано.
Если только об этом вообще кто-то думал.
Все-таки (предположим, что плавать тут - вовсе не твой выбор)
какое это ужасное, хоть и заслуженное, наказание, мучительная ссылка.
Что же, теперь ему, вправленному в жидкое стекло,
лишенному дыхания,
вечно суждено торкаться взад-вперед, занимаясь ловлей комаров?
Для рыбы вкус комара - самое приятное в ее наисчастливейшем сне.
Но если предположить, что ты - не рыба, то бесконечно глотать крошечные капельки горькой крови- брр...
Делаем следующий шаг (предположим, рыба может шагать; предположим, что все это - Повесть.
Пусть он кажется рыбой, по-настоящему довольной жизнью, или же рыбой,
с великой неохотой приучившей себя ею стать,
но если когда-нибудь однажды в отливающие радугой глубины озера
заглянет вдруг прекрасная девушка и произнесет заклинание,
которое она дорогой для себя ценой с трудом выманила у коварных хранителей тайн,
тогда он с плеском рванется из удушающего водного плена наверх,
молотя воздух ногами,
в насквозь мокрой мантии
и предстанет пред ней запыхавшимся, возвращенным в прежний облик:
проклятие уничтожится, злая фея разрыдается от бессильной ярости.
При этой мысли глазам Дедушки Форели внезапно предстала отраженная водой картина - цветная гравюра:
рыба в нахлобученном парике, в пальто с высоко поднятым воротником,
с огромным письмом под мышкой и широко разинутым ртом.
Глотает воздух.
От этого кошмарного видения (откуда оно взялось?) жабры его раздулись,
и он мгновенно проснулся; ставни прикрылись.
Всего лишь сон...
Некоторое время он благодарно не строил никаких предположений,
а только взирал на трезвомыслящую, пронизанную луной воду.
Конечно же (ставни снова стали сходиться),
можно вообразить, что сам он - один из них: хранитель тайн, он - налагающий проклятия, злокозненный манипулятор;
бессмертный колдовской интеллект, воплощенный ради какой-то собственной хитроумной цели в обличье обыкновенной рыбы.
Бессмертный - предположим, что это именно так; определенно он жил всегда или около того, дожил до настоящего времени,
не скончался на исходе рыбьего века или века, отпущенного принцу.
Ему кажется, будто он протягивается назад (или все-таки вперед..?) без конца (или же начала?..)
и теперь уже не в силах припомнить,
где обретаются грандиозные сказания и повествования
(которые, как он предполагает, ему известны и над которыми он размышляет испокон веку)
-в грядущем или, наоборот, бездыханном бывшем.
Но если предположить, что именно так хранятся тайны,
именно так помнятся стародавние предания,
именно так налагаются вечные проклятия+
Нет. Они знают. Они не предполагают.
Дедушка Форель думает об их уверенности, спокойной, бесстрастной красоте их правдивых лиц
и рук, задающих работу;
крепких, как рыболовный крючок, застрявший глубоко в глотке.
Он так же неискушен, как малек плотвички:
ничего не знает и не озаботится узнать, не подумает их расспросить,
даже предполагая (внутреннее окно бесшумно распахивается),
что услышит ответ - некий юноша августовской ночью.
Стоящий на этих скалах, которые направлены голыми уступами в губительный воздух.
Юношу поразила метаморфоза, как и это озерцо однажды поразила молния.
По-видимому, за какое-то оскорбление, у вас есть свои основания, не причиняйте мне вреда, я тут совсем ни при чем.
Предположим, что, возможно, этот юноша воображает воспоминание,
единственный и последний застрявший осколочек памяти
(остальное, все остальное - в области предположений):
удушье на смертельном безводье,
внезапное оплавление рук и ног,
корчи и судороги в воздухе (воздухе!)
-и затем немыслимое облегчение от нырка в сладостно - прохладную воду,
где он должен обретаться,- и обретаться теперь во веки веков.
И предположим теперь, что он не может вспомнить, почему это случилось: предполагает только во сне, что это произошло.
Что он такого сделал, чтобы так вас уязвить?
Или же Повести потребовался некий посредник, некий сводник, а он просто подвернулся под руку?
"почему мне не под силу припомнить, в чем мое прегрешение?.."
Но Дедушка Форель уже крепко спит,
а если бы не спал, то ничего подобного предположить бы не мог.
Перед его открытыми глазами захлопнуты все ставни.
Всюду, со всех сторон и далеко вокруг - вода.
Дедушке Форели снится,
будто он отправился на рыбалку.
|
