КТО ПОЕДЕТ В ЕРЕВАН

Когда-то так называлась моя публикация в газете. Про школьницу, которая хотела поехать в Ереван вместе со своим классом. Но ее решили не брать, потому что она должна была ехать в другой город. Это была хорошая школьница, даже отличница, и поездку в другой город она выиграла по конкурсу. А потом подумала, что лучше ехать с классом. Вместе со всеми. А ей сказали: « А вот нет, девочка! Выиграла конкурс – так и поезжай туда. Одна!» И учителя так сказали, и ученики, и родители учеников. Не помню, куда она поехала. Вряд ли она попала в Ереван. А из родной школы ей пришлось уйти. Выжили. Это я запомнил точно.
К чему я это рассказал? Чтобы объяснить мое видение Армении. Здесь живут люди, каждый из которых выиграл конкурс. Сам выиграл, в одиночку. И приехал в Ереван, живет в Армении. Потому что те, кто хотел побольше заработков, уехали в Россию. Я не спрашивал, у кого родственники работают в России. Наверное, их достаточно. Но я слышал, у кого в семье есть родственники в Америке. Таковых очень даже много. И еще неизвестно, где больше.
В России часто называют суммы, которые высылают своим семьям в страны СНГ. Но у нас не знают, что больше всего денег присылают именно в нашу страну. Наши присылают, которые работают за границей. В разных Европах.

АРМЯНСКИЙ ЯЗЫК

Моя приятельница из Чебоксар однажды высказалась, что душевно отдохнула в Нижнем Новгороде. В смысле – отдохнула душой. Даже голова перестала болеть. И знаете – почему? «Не было надоевшей чувашской речи. Ни в автобусе, ни в магазине, ни на улице…» - объяснила она.
В Чебоксарах мало говорят по-чувашски. Постыдно мало. И вряд ли кого наш язык может раздражать. В нем нет громких звуков, речь как бы шелестящая, как опадающие листья в осеннем лесу. Но неприлично шагать по только что опавшим листьям.
Мне по душе армянская речь. Приглушенная, ритмичная, слегка гортанная. Что-то в ней есть до боли знакомое, узнаваемое, полузабытое. Вспоминаешь, вспоминаешь и никак не можешь взять в толк. Как будто это было в далеком детстве. Даже не в детстве, а до того. Перед этим. В зародыше моего древнего народа. Не оттого ли будоражат старинные армянские напевы, где не понятно ни слова, но становится так грустно, как будто потерял близкого человека.
И я ищу себя маленького, когда слышу в Ереване, как красиво зовет с балкона свою дочь со двора армянская женщина: «Ма-а- ри-и…!» С двумя тягучими ударениями в одном маленьком слове.
Армянский язык очень тактичный. Каждое слово несет несколько ударений, тактов. Это похоже по ритму на английский. Где тоже много второстепенных ударений. Потому трудно поверить в однополярный мир, выстраиваемый американцами. Не тот у них язык! Поговорите…

ТЫ КТО?

Когда учились в ВКШ, мы с Габриеляном пошли в Вешняки. Не в универмаг, а рядом, где открылось молодежное кафе. Здесь тоже была очередь. Армен отошел присесть в сторонку. А ко мне обратился молодой человек, высокий и белесый: «Ха ес?» Он несколько раз задавал мне странно звучащий вопрос.
Ни на один знакомый мне язык это не было похоже. Наконец ему надоело смотреть на мое вытянувшееся лицо, и парень прямо по-русски спросил: «Ты – армянин?» Оказалось, он приметил нас с Габриеляном в очереди. А его фраза переводится именно так.
Поэтому во время поездки в Армению я смело использовал эту фразу: «Ха ес?» А еще добавлял по-русски: «Иштояна знаешь?» Удивительно другое. Похожая фраза есть на чувашском: « Кам ес? – Ты кто?» Понятно, что слова разного корня. Но вопрос-то один.
На обратном пути из Еревана я летел самолетом. Над Россией всем пассажирам начали раздавать иммиграционные карточки. Чтобы заполнили для прохождения паспортного контроля.  От карточки, похоже, я один отказался: «Я – русский!» И отчего-то стало вдруг неудобно…

В ЦЕРКВИ

В России церковную службу ведут на старославянском. Строго ведут и красиво, по всем канонам. Моления и песнопения внушают почтение. Единственное,  мало что кому понятно. Просто на старославянском никто никогда не говорил. Это такой виртуальный язык, как латынь. Придуманный для письменной речи. Потому говорить о православной Руси достаточно сложно.
И никто не удосужился до сих пор перевести службу на обыденный русский язык. Но тогда вся святость потеряется. По-английски наша вера потому и называется «ортодоксальной».
 В Армении служба ведется на староармянском, на древнем языке, на котором говорил народ. Язык изменился, люди тоже. Я бы не сказал, что народ здесь набожный. Но понимание слова Божьего осталось.
 Армяне – первый христианский народ в мире, с 301 г. н.э. Но исступленной веры я не заметил: женщины посещают храм и простоволосые, и в брюках. Люди в храме перемещаются свободно. Истовых поклонов поясных или земных почти нет. У церквей нет нищих, а внутри  - нет кликуш, этих самозваных ревнительниц веры.
Единственное, что мне порекомендовал Габриелян – ставить в храме свечи. Простое предложение, но как его исполнить, если «во здравие» и «за упокой» свечи зажигают на тех же столешницах. Тем более, икон святых, перед которыми у нас ставят свечи, здесь нет. Не знаю, как насчет почитания святых, но церковь там называется «апостольская». То есть чтят 12 апостолов.
В Чувашии не только перевели Библию на родной язык, но и службу в храмах ведут на своем языке. К сожалению, в России более никому так не повезло. Объяснить сие несложно. Надо заглянуть так далеко,  как 530 г., когда крещенный в Византии князь Кубрат привил христианство в Великой Булгарии своему народу – прапредкам чуваш, т.е. почти за полтысячи лет до Киевской Руси.
В России традиционно село отличалось от деревни наличием церкви. В Армении храмы не привязаны к поселениям. Они находятся обособленно. К Богу идут страждущие. Храмы повсеместно древние, старинные и часто размещаются в горах. В средние века они служили как университеты. Обучали там богослужению, риторике, грамматике и др. Армянское село определяется наличием школы.
Потому странно, что в России модернизация общеобразовательной школы означает ликвидацию школ в малых селах. Очевидно, что это погубит деревню. Школа перестанет быть народной.

В АРМЕНИИ БЛОНДИНОК НЕТ!

Самая большая тайна Армении – это женщины. И наверное, это их главное достояние. У древних народов род велся по женской линии. И влияние женщины на жизнь семьи всегда было неизмеримо. Думается, и сегодня это так. Несмотря на то, что зарабатывают и кормят семью мужчины, похоже, что женщинам до сих пор принадлежит главное слово в доме. Только слово это не громкое, не крикливое, а спокойное и достойное. Ведь именно женщины хранят достоинство народа.
В Ереване я почти ни разу не заметил пошлых взглядов или пересудов по поводу красивых женщин на улицах. Только однажды Габриелян перевел мне острую мужскую фразу вслед прошедшей вырядившейся девице: «Подожди, за ружьем сбегаю!» Честно говоря, больше разряженных девушек посреди дня не встречал. Вероятно, для этого есть ночные клубы.
Есть студенческие кварталы, где красивых девушек неисчислимо много. Они так и бросаются под машины. Причиной – безумное дорожное движение в Ереване.
Похоже, приличный способ познакомиться здесь с девушкой – дать ей возможность пересечь дорогу, притормозив машину. Тогда она может наградить тебя вежливой улыбкой.
 Дома при гостях жены скромны и прислужливы, делают вид, что мужчина – и царь, и бог, и герой. Много не говорят, скромно приветствуют и оставляют мужчин в покое. По крайней мере, мне так показалось, судя по тем нескольким армянским домам, где довелось побывать. Но при этом ни один армянин не согласится, что женщины у них не садятся с мужчинами за стол. А я их не видел, что ни говорите!
 Телеведущие – очаровательны! Когда я высказался в пользу прелестной блондинки на телеэкране,  соседка тут же поправила, что она – не натуральная: «В Армении блондинок нет!»

ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Я люблю смотреть телевизор. Конечно, в Армению я поехал не за этим. Но поздним вечером мы включали новости, смотрели телепередачи. Каналов я насчитал даже больше, чем у себя дома – свыше 20. Это с учетом CNN и EvroNews. Заметил 2-3 российских канала – Первый, Культура и еще что-то. Армянских каналов много, как музыкальных, так и прочих. Понравилось, что на одном канале американский боевик транслируют на армянском языке, а на соседнем канале известный американский фильм – на русском.
А в России? Возможно ли посмотреть телепередачу на армянском или татарском в Москве? Вам смешно? А мне грустно… Особенно с тех пор, как прояснилось, что Козьма Минин на самом деле Минулла. А еще мне понравилась береста ХIV века, в этом году откопанная у Кремля, с длиннющим текстом, подписанным неким Турабеевым. Кстати, это вовсе не татарская фамилия. Скорее, чувашская. Но уж точно не русская! Интересно, в каком веке появилось слово «русские»? Нельзя узнать? И почему – не русичи или руссы…
Много в Армении программ новостей и передают их часто. Армянские политики много улыбаются своему народу. Люди в Армении вообще хорошо улыбаются. Может, не так легко и широко как американцы, но мне так нравится больше.
На каналах слышны разные партии, есть некая политическая дискуссия. Здесь не ищут врагов, у людей очень мирное настроение. Дружелюбное! Здесь люди гуляют вечерами всей семьей, сидят в кафе, пьют кофе и улыбаются.

МИЛИЦИЯ

Я долго высматривал на улицах милиционеров. Кстати, армянские милиционеры – самые умные в СНГ. Они сохранили советскую униформу, и ее хватит им на многие годы. Я не уверен, что они ходят по улицам с пистолетами. Тем более – с автоматами. Вероятно, так легче ловить преступников. Не знаю, как они делают, но ни одного преступника я не видел.
Хотя мы с Арменом гуляли по Еревану и днем и ночью, не заметил я ни подозрительных лиц, ни косых взглядов. Хотя не узрел и и ни одного русского человека – все выехали в тяжелые годы Карабахской войны, когда в Армении было примерно так же, как в блокадном Ленинграде.
Но война кончилась, и люди оправились. Вероятно, потому так много радости в глазах и на душе армян. Пусть нет почти ни одной дороги, уходящей за границу, кроме, разве, в Иран. Но Иран сам закрыт всякими санкциями. Нет и какого либо морского пути в Армению.
Выход в Россию через Грузию перекрыт… Россией, которая никак не найдет вариант решения вопросов с Тбилиси. Нам не нравится Саакашвили, а страдают народы и в Грузии, и в Армении. Но армяне не держат обиды на Россию, по крайней мере, я этого не почувствовал.

ЭХ, ДОРОГИ!

Я вылетел в Ереван из Нижнего Новгорода. Добирался туда из Чебоксар на автобусе, с задержкой в пути на один час. Попал в пробку – ремонт дороги. Хорошо, что времени у меня было с запасом! Давно не ездил, думал, что дорога стала лучше. Оказалось – наоборот!
Дороги в Ереване и за городом – две разные темы. В городе дороги ремонтируют – и оттого сплошные пробки. Машин в городе великое множество. И опять две крайности: суперджипы американские, японские и старые советские модели – «Волги», ИЖы и «Жигули» доперестроечных времен. А «Жигулей» новых – увы! – здесь нет. Предпочитают иномарки.
Все это создает хаос на дороге. Но этот хаос кажущийся. Если б еще стояло ГАИ, то в жизни не проехать в Ереване ни днем, ни ночью. Но ГАИ нет. Вернее, никто не пытается регулировать движение – это бесполезно. Водители сами разными знаками – кивками, руками, жестами – договариваются и уступают проезд. Один раз ты уступишь, а следующий раз – тебе. Так и выкручиваются!
Трасса на Ехегнадзор, на родину Габриеляна – просто красота. И в прямом смысле, и в переносном. Пробегает она через Араратскую долину – кормилицу! Вдоль дороги – продавцы фруктов укрылись от солнца в тростниковых загородках. Продавцы разные. Сначала это были мужчины- крестьяне с арбузами и дынями. Потом почему-то парни с виноградом, яблоками, персиками. Позже – пожилые женщины с грецкими орехами, баклажанами, помидорами. Чем не Египет! Но это Армения. Потому что дорога в упор выбегает к Арарату. И сворачивает, т.к. впереди граница. Такое вот дело, вечный Арарат – за границами Армении…
А потом трасса поднимается к перевалу. Шоссе настолько хорошее, что теряется ощущение опасности и высоты. Машин здесь не так много. Но все же отвлекаться водителю не следует. Хотя красивых мест предостаточно – скалы, речка внизу, село в ущелье. Так и хочется тормознуть и спуститься в село к людям. Поздороваться с ними, посмотреть, чем они занимаются. Прекрасны названия сел! (Армен, напиши 3 названия, не больше!)
Домов в селах не менее двухсот-трехсот, а может и более. Селения очень плотные: не то чтоб дома лезли один на другой, но стоят впритык. Это потому что земли очень мало. Но армяне прекрасно используют неровности на стройке – дома причудливо вписаны в склоны. А еще они очень привержены родному очагу. Мало кто поставит свой дом далеко от околицы – никаких хуторов или выселков.
А вот воды, похоже, достаточно. Это еще одна тайна для меня: откуда она берется, как течет, кто платит. Ни у кого не спроси – ответ прост. Махнет рукой в горы – оттуда течет. А откуда та вода в горах, никто не говорит. Хотя многие рассказывают про великий подземный водовод к озеру Севан – до 40 км длиной.
А в горах-то вода откуда?
ДОМ, УЛИЦА
Ереван строится и перестраивается. Город немалый – 1.5 млн. жителей. Здесь нет кварталов новостроек – не те времена. Ереван строится по-своему: каждый клочок земли становится стройкой. Чаще всего люди делают пристрой к своим домам – второй этаж к одноэтажному дому, третий – к двухэтажному. Хотя порой очень трудно определить этажность: дома приткнулись к склону и непонятно, откуда считать. Чаще всего стены выкладывают из самодельных бетоноблоков, а раньше – из нарезанного податливого туфа.
И еще удивительно – в селах крыши домов с торца открыты всем ветрам. Это потому что очень мало дерева, недостаточно досок. Потому и створы ворот во двор сделаны из металлических листов. Ворота редко закрывают на засов – заходите в гости! Похоже, что и входные двери деревенских домов не запирают на ночь: чужие там не ходят.
И в городе двери подъездов сделаны из железного листа. Сказали, что всё, что горит, в многоэтажках сожгли во время войны, даже деревянные перила.  И сожжено много городских деревьев. Теперь Ереван как бы облысел. Но не по средине головы – а вокруг, где на склонах гор по окраинам города росли до войны деревья. Теперь там лысые предгорья.

ОГОРОД

Огородом в Чебоксарах молодежь называет сквер на площади Ленина, теперь – Республики. Сквер приятный, но чрезмерно ухоженный, с ровными дорожками и скамейками, как саженцы, через равное расстояние.
…Такой аккуратный огород был у бабки Павл-арам, куда мы с пацанами, залезли за огурцами. Я тогда ошалел от ровных, прилично наращенных над землей, как перины, грядок. Между грядками можно было прятаться, как в окопах. Но это нас не спасло – мы попались. Я тогда был настолько обескуражен: последний летний день – завтра  в школу, а мы так влипли!
Еще более я был обескуражен, когда Габриелян провел меня в свой огород при отцовском доме. Очень маленький по площади, с небогатой серой землей, стесненный такими же участками соседей. Вся земля наперекосяк, потому что не на ровном месте. Здесь уже десятки лет растут виноград, грецкий орех, айва, персик. Причем каждое дерево не только давно стало членом семьи, но и росло и болело вместе с ними. Люди выздоравливали – и дерево дальше росло.
Только имен у них нет, чтобы поговорить с ними теперь, когда родителей не стало. А может есть имена… Армен так вежливо с ними общается, называя каждое дерево по-армянски. А на родном языке все деревья звучат по-язычески красиво.
На улице, по пути в сад, корнями в большой кастрюле высится лимонное дерево. Это дерево матери Армена. Летом его выносят на воздух набираться сил, и дерево дает плоды.  Когда приходят хорошие гости, хозяйка снимает плоды и подносит их гостю. Когда я уезжал, теперь уже жена Армена сорвала самый большой лимон и вручила мне. Я привез его домой. А разрезать не могу, рука не поднимается.
Пусть полежит до Нового года. К тому же, от него такой аромат, как будто я опять засыпаю в деревенском доме Армена. Где жили его мать и отец.

АВТОМОБИЛИ – «ХАДАВИК»

Когда я только прибыл в Ереван, я удивился скопищу здесь старых советских авто – Москвичи, ИЖи, Волги. Мне даже показалось, что они занимают больше места на дорогах. Через несколько дней осознал свое заблуждение – мне привычнее было опознавать наши знакомые марки за границей.
Я даже спорил изначально, что в Чебоксарах не меньше джипов, чем в Ереване. Конечно, я ошибался. Вообще, в Ереване – страшное число машин. Про трафик надо говорить отдельно. Частный сервис по авто – на каждом углу. Больше всего мне прикалывала извечная здесь вывеска «ХОДОВИК», часто всё это через «А». Еще было ощущение, что у машин здесь не четыре, а все шесть колес – так много лавочек, предлагающих шины, колеса, диски.
Джипов у них, конечно, больше. Мне запомнился джип, на котором возил меня Ашот – рулевой на фирме Габриеляна. Удивительно музыкальный парень – прекрасно разбирается в американском джазе. А как круто он ругается по-русски, когда его машину кто-то подрезает. Это сплошная музыка!
Ашот – привет! Мы еще с тобой поездим по Армении…

ЕХЕГНАДЗОР: Вернашон, Гладзор…

Это места, где я хотел бы жить. А если местные жители не посчитают меня достойным – то я хочу приехать сюда снимать кино. Это потому что Габриелян так показал мне свой родной городок, что я полюбил это место. И по-доброму завидую Габриеляну, который здесь родился. Я даже знаю местечко на речке неподалеку от села, где он учился плавать. Это очень доверительно – показать другу берег, на котором ты еще не умел плавать.
До Ехегнадзора у меня было только одно место, кроме родного села, куда я хотел вновь попасть – хутор Красавка в волгоградской степи. Но я понимал, что нельзя вернуться в детство на хутор, где я провел лето с отцом.
А теперь Габриелян подарил мне еще одно место на земле, где люди прекрасны, удивительно интересны и жизнерадостны. А если пойти направо, то там за околицей – горы. А если пойти налево, то и там, за окраиной, опять горы. И никуда не уйти тебе из этого места.
Гладзор, Вернашон… Это названия сел, примыкающих к Ехегнадзору.
И новый человек, на вроде меня, никогда не разберет, где границы между ними. А еще местные жители рассказывают о разных характерах, манерах людей из Гладзора и Вернашена. Может потому и Габриелян считает себя урожденным не в Ехегнадзоре, где стоит дом его отца, а в Вернашене, где жили его дед и бабка, и куда он бегал помогать пасти скот. Потому, Габриелян – вернашенец, где у него полно родственников. Причем, некоторые из них сразу и со стороны отца, и со стороны матери. Вот так тесно переплелась жизнь вокруг Ехегнадзора.
Кстати, Вернашен – это не только название села, это еще сорт винограда, а еще – вино из этого винограда, произрастающего только здесь. Понятно, что это вино «занимает второе место в мире», как говорил Мкртчян про воду в фильме «Мимино»:
- А первое – где, в Дилижане?
- Нет, в Калифорнии…
Кстати, именно в Калифорнии мой друг Габриелян прошел обучения на сомелье. И он имеет право судить по этому поводу.

ХАШ и Лаваш

Если я не расскажу про хаш, Самвел обидится. А я не хочу, чтобы Самвел обиделся. Потому что если Самвел обидится, то и Хайк обидится.И что я буду потом делать в Ехегнадзоре, если и Самвел,и Хайк обидятся. Мне тоже будет грустно. И мне было грустно, когда нас позвал Самвел кушать хаш утром в день моего отъезда из Ехегнадзора. И хаш, видимо, должен был скрасить расставание.
Пока несли хаш, Самвел рассказал забавную историю, чтобы не было всем так грустно расставаться. Потому что я тогда не знал, приеду еще раз в Ехегнадзор или нет. А история была про прекрасную сибирскую девушку, которую программа обмена опытом закинула в Армению.
Опыт заключался в кредитовании сельского хозяйства. И Самвел сразу захотел кредитоваться у этой замечательной сибирской девушки, которую прислали обмениваться опытом. Потому Самвел не стал возражать, чтобы кредитоваться у нее. Наоборот, он пригласил ее к себе, чтобы показать дом, хозяйство, сад. Словом, обменяться опытом. Она сильно не возражала и прибыла по назначенному адресу. Где Самвел и начал ее знакомство с созревающими плодами сада.
Вернее, девушка сама заинтересовалась поспевающим виноградом. И потянулась за спелыми плодами. Гостеприимный Самвел, по его рассказу, не возражал. Более того, он достал лестницу, чтобы гостья могла сама своими руками срывать приглянувшиеся грозди. И вот они вдвоем занялись виноградом. То есть, это девушка в летнем платье на лестнице выбирала виноград. А Самвел держал внизу лестницу и приглядывал за девушкой, чтобы она ненароком не сорвалась.
И вот, пока он помогал девушке выбирать виноград, пришла жена Самвела. И спросила, чем он занимается. И он по-мужски честно признался, что собирался просить кредит, а пока вот решил девушку угостить, чем бог послал. Жена, конечно, поверила  честному Самвелу. Более того, она сказала, что сама угостит девушку в доме, и пригласила гостью к столу. А Самвелу сказала, чтоб он отпустил лестницу, так как девушка уже спустилась.
…Кредит Самвел давно вернул, а девушку до сих пор забыть не может. Вот такую историю  рассказал Самвел пока мы ломали лаваш и накладывали его в хаш. Потому что чем лучше хаш, тем больше лаваша он требует.
Самвел не первый год рассказывает эту историю. И с каждым годом лестница, которую он поддерживал для девушки, становится выше, платье девушки – короче, а сама она – моложе.
А когда я приеду в Ехегнадзор, Самвел мне вновь расскажет эту историю.
- Так давайте выпьем за жен, которые всегда могут поддержать кредитную историю мужа!

АРАРАТ – Волга – ЙЭЛЭМ

Двойное рокотание в название горы – потому что там и в правду две вершины. Несмотря на громадную высоту, они называются по-армянски мягко – Масис и Сис. Кстати, наоборот их произнести гораздо легче. Разница в их возрасте огромная – 3 млн. и 200 тыс. лет. Что острее, то моложе!
Армяне с утра смотрят на Арарат, чтобы узнать погоду. Редкий день видно обе ее вершины. И люди радуются, когда это случается. Но надо родиться армянином, чтобы в каждый удобный момент оглядываться на Арарат, как будто от этого зависит каждый его следующий шаг. Как будто от этого зависит будущее Армении. А это действительно так!
Арарат – символ возрождения Армении. Его сияющие вершины озаряют путь армян к правде. Армяне меньше замечают жгучее солнце, чем снежные пики Арарата. Не случайно первым армянином, достигнувшим вершины Арарата, был Абовян – человек, сам символизирующий культурное возрождение Армении.
И рядом с Габриеляном есть человек, взобравшийся на самую вершину Арарата. Его зовут Александр, он скромный и одновременно талантливый человек, привыкший до конца выполнять взятые обязательства. Потому что в горы ходит не каждый.А таким людям всегда трудно жить. Он и меня обещал сводить в горы. Саша, держись! Мы еще с тобой не все вершины в жизни покорили, дружище…
Для моего чувашского народа наместо Арарата должна была бы быть река Волга. По-чувашски – «Атал», по-татарски – Итиль, у марийцев, которые обитали на ее берегах раньше других народов, в том числе и русских, - это Юл. Так что, это еще вопрос, как правильно называть Волгу по первому имени.
Кто-то же назвал ее раньше остальных. Толкового объяснения, почему она по-русски называется именно так, к сожалению, так и нет. Ссылка на славянское «влга» - Влага не состоятельна, т.к. тогда смещается ударение в корне слова, что неприемлемо в языке. Есть еще попытка связать: Волга – с государством Болгар, с ударением на первом слоге. Примерно в то же время как славяне стали выходить на Волгу, они столкнулись с мощным государством волжских болгар. Судите сами: болгары – волгари, но и здесь смещается ударение и говорить о прямой взаимосвязи сложно. А чуваши – это современные предки волжских болгар (См. Википедию – «волжские болгары»).
Все же непонятно достаточно прохладное отношение чуваш к реке Волга, рядом с которой они проживают более 1000 лет, и не менее активное проявление принадлежности к этой реки у русских, захвативших Казань в 1551 г.  Видимо, древняя земледельческая история прачуваш никак не ассоциировалась с крупными реками. И это не позволяет им воспевать Волгу в качестве некого символа или последнего рубежа.
Я сам вырос буквально в 10 км от Волги и ничего о ней долго не слышал: ни стихов, ни легенд, ни песен. Единственное, что часто звучало на эту тему – «Йэлэм». Так загадочно назывались заволжские луга, принадлежавшие окрестным чувашским селам. Они очень ценились как места заготовки сена на всю зиму и как место молодежных гуляний до зари во время сенокоса в тех краях. Юноши и девушки из разных сел заводили знакомства, которые ближе к зиме завершались свадьбами. И никто не знает, что сие слово означает. А вы говорите – Волга… Йэлэм!