-Книг у меня более двухсот. Точно не могу сказать, сколько. В старое время СССР не подписал Бернскую конвенцию по защите авторских прав. Потому за рубежом издавали мои книги, не спрашивая у меня на то разрешения и не ставя в известность.

Например, о том, что в Китае вышла моя книга, узнал случайно. Был в гостях у Ирины Ракша, она – известный писатель, жена художника Ракши. Она говорит: «У меня - большая радость, в Китае вышла книга». Я говорю: «Мне хотелось бы посмотреть». «Нет книги», - она говорит. «А откуда узнала?» «Мне подарили книгу «Советская литература в Китае».

И показывает ее: там фамилии писателей написаны кириллицей, русскими буквами, а названия книг – иероглифами. Я думаю: дай посмотрю, нет ли тут моей фамилии? Смотрю: моя фамилия трижды встречается! Я говорю: «Ирина, тут и моя фамилия есть». Она посмотрела и говорит: «Вот это- отдельное издание, книгой, а это – журнальные публикации».

Я переписал иероглифы и в иностранной комиссии Союза писателей выяснил: оказывается, это книга «Цветы Эльби».

-За публикации в других странах вам не платили?

Тогда как платили: если через друзей узнаешь, то пишешь, приглашаешь в гости, и тогда тебе делают подарок. Не официально.

В Японии тоже напечатали мою книгу «Цветы Эльби». Как я узнал? Был у нас в гостях президент организации японской борьбы, сказал: «Я вашу фамилию помню, есть книга». Я говорю: «Пришлите, подарите». Он пригласил одного нашего спортсмена из Козловского района, тот съездил в Японию, и японец через него подарил мне кимоно, еще какие-то сувениры, и написал письмо, в котором сообщил год издания моей книги, а саму ее на японском языке - не прислал. Я спрашиваю спортсмена: «Чего же не прислал?» Он: «Книга только в библиотеке, ему не дали».

То, что мои книги переведены на 114 языков – узнал так.

Когда мне вручали международную премию, золотую медаль ООН, представитель ООН, это было в 1996 году, поднял палец, вытащил блокнот и зачитал: «По данным библиотеки ООН, произведения Михаила Юхмы переведены на 114 языков».

Даже в зарубежных учебниках мои тексты есть. В Германии напечатали отрывок из повести «Шурсямга, молодой волк», в Венгрии, Болгарии. В Словакии создали двухсерийную радиопьесу. Мне не заплатили, но хорошо, что в этих странах хотя бы узнали, таким образом, о чувашах. Меня очень порадовало, что слово «Шурсямга», имя волка, они не переводили, например, «Белый Лоб», а так и напечатали чувашское слово – «Шурсямга».

И названия не переводили: «Сугуты», река «Хырла» - топонимика остается, большая радость.

-Иногда очень трудно бывает писать, хотя, вроде, все есть в голове, душе… Вот, к примеру, восьмой роман, о борьбе с монголами, он называется «Светопреставление» - полтора года не мог его написать. Начинаю – не пишется! Начинаю – не пишется!!

А потом – в самые жаркие дни, летом - буквально за три недели - написал роман.

Пути написания произведений неисповедимы. Но, думаю, Бог помогает настоящему писателю.

Удивительно вот что: некоторые вещи я иногда будто бы выдумываю в исторических произведениях, а потом нахожу доказательства, что это - вовсе не выдумано!

Например, когда писал роман о Яковлеве, я описывал его встречу со своими будущими великими учениками. Дошел до того, как и где он впервые встретился с Федором Павловичем Павловым, композитором.

Весна, солнце в мою комнату заглядывает, так радостно на душе, и хорошо пишется. Вдруг до этого места дошел – и не могу писать.

Стал себя ругать, что летом не ездил на родину Федора Павловича Павлова, в деревню Богатырево Цивильского района. Так разволновался, ругая себя за то, что не подготовлен, не ведаю, что это за деревня...Знаю только, что село- на берегу реки Унга.

Стал ходить по комнате и, что интересно, вспотел. Подошел к книжной полке, неосознанно вытащил одну книгу, «Географическое описание Чувашии». Открыл страницу, прочел предложение: «Река Унга - извилистая, правый берег – высокий». Закрыл книгу, положил и спокойно пошел к рабочему месту, начал писать: «Восьмилетний Хведер третий день подряд подбегал к горе Орлиной на берегу реки Унга и слышал, как плачут орлята. Он слышал, как три дня назад орлица вылетела из гнезда, но не вернулась…Пожалев плачущих орлят, побежал домой, поймал мышей, положил их за пазуху, поднялся на гору. Но оказалось, орлята уже погибли. Он безуспешно попытался их оживить. Потом ему стало холодно, он стал спускаться, спрыгнул, поранил ногу и потерял сознание.

Как раз в это время в деревню приехал Яковлев на тарантасе. Он увидел, как мальчик упал с горы, взял его с собой к учителю …»

Все это я записывал неосознанно почти.

Главное: я понятия не имел, была ли там на самом деле гора Орлиная.

Через полтора года, когда роман уже начал печататься в журнале «Таван Атал», мы проводили дни литературы в Цивильском районе. И я вспомнил все, что выдумал о том эпизоде в своем романе. Там были Раиса Сарби, Светлана Азамат, еще один писатель. Я говорю: «Я все выдумал, а вдруг там нет никакой горы Орлиная, и никогда там не был Яковлев? Давайте, съездим».

Нашли время, выехали. Директор музея Федора Павлова, узнав, что приехал Юхма, обрадовался. Начал показывать нам музей. Я ему говорю: «Погодите, музей потом посмотрим. Где у вас гора Орлиная?» Просто, словно бы играя, спросил. Он говорит: «У вас есть машина? Давайте поедем, покажу». Поехали, он показывает: «Вот - гора Орлиная. В бытность моего детства здесь орлы гнездились». И стал рассказывать все, как будто читал мой роман.

Я стою и думаю: он же не читал мой роман! Эта часть книги еще не печаталась. Откуда же знает? Он продолжает рассказывать: «Отсюда по дороге из Цивильска ехал Яковлев…». Я спрашиваю: «Почему вы показываете, что здесь была дорога? Ведь мы приехали из Цивильска по другой дороге!» Он говорит: «Это - новая дорога, она появилась после того, как плотину построили. А старая дорога здесь была».

…Откуда все это?! Трудно даже объяснить. Трудно. Все-таки, когда творишь добро, кто-то тебе помогает, чтобы это добро было на пользу людям. Только так можно объяснить.

Когда писал другой роман, я должен был описать устройство дома, где жил профессор Ильминский. Тогда я работал в доме писателей, в Пицунде. Так же встал, стал ходить, разволновался и …вспотел. Прилетела птица к моему окну, чистит свое перышко, так хитро на меня смотрит. Я на нее смотрю и - вдруг как озарение!...Пошел к столу, стал писать все детали, о которых прежде понятия не имел: имя, отчество жены Ильминского, описание интерьера, детали: скажем, когда к нему заходишь в квартиру, с правой стороны стоял шкаф, наверху шкафа в двух местах были собачки.

...И оказывается, на самом деле у него такой шкаф был! Потом я нашел книгу «Жизнь и деятельность Ильминского». И там описан его любимый шкаф.

Ну, вот, как?! Совпадение? Не исключено, в принципе, но вероятность его – очень мала!

Видимо, общая память где-то все же хранится, общечеловеческие знания - передаются тому, кто творит добро.

-Как бесклавиатурный поиск в «Rambler” по беспроводному Интернету?

-Да. И каждый раз в таких случаях начинаю волноваться, потеть.

Я даже статью об этом написал - «Кто помогает писателю», она напечатана в одной книге.

Когда писал книгу «Батюшкин сад» то, описывая гражданскую войну, я начал выдумывать чувашский отряд, чувашское войско в белой армии. Потом оказалось, что все это действительно было. У чувашского белого войска имелся даже гимн, я нашел, к сожалению, только четыре строки Гимна чувашских войск белой армии: «Станьте орлами, сыны чуваш!».

Много таких фактов. Описываешь десятый век. Ты же там не жил! А как описывать, если бы не было озарения?

Меня в одно время историки пытались поругать, что я выдумываю. Один из ведущих историков однажды пригласил меня на встречу со студентами. Я рассказал об этих фактах. После он начал меня уважать. Понял: историки и исторические писатели – не одно и то же.

-Радость испытываю. Стихи написал красивые – радость. Книгу выпустишь – радость.

Я знаю, что мои книги, исторические романы будут нужны еще долго-долго. Они будут спасительным маяком нашему народу. Не преувеличивая, скажу, потому что есть пример. Когда Польша была в третий раз разделена, это был раздел Речи Посполитой, польские патриоты собрались и стали думать: как сохранить народ, как сохранить Польшу? И придумали самое верное, что только можно придумать: надо создавать произведения литературы, которые бы воспевали великих героев Польши, чтобы на этих примерах воспитывалась молодежь. Тогда стали появляться романы Генриха Сенкевича, исторические песни Нимцевича…Сейчас поляки сами говорят: "Или Сенкевич очень правильно описывал польский характер, или мы воспитывали свой характер по произведениям Сенкевича". Второе - вернее. Именно на его книгах воспитывался польский характер, непокорный к завоевателям.

-Владею почти всеми 23 тюркскими языками. К сожалению, иностранных языков не знаю.

Сейчас создал антологию литератур тюркских народов мира. В ней 23 письменных языка.

Специально не изучал турецкий язык. Но когда президент Турции вручал мне высшую награду страны за заслуги перед тюркским миром, мы с ним час сорок шесть минут разговаривали наполовину по-турецки, наполовину по-чувашски, без переводчика. И понимали друг друга.

Мне всегда было нерадостно оттого, что у чувашского нет близких языков. Старался искать, изучал их. Татарский – нет, далек. Башкирский – тоже. Выяснил: ближе всех к чувашскому языку турецкий и туркменский. Вроде бы, страны далеки территориально, но это исторически объяснимо. Когда древнетюркский язык разделился на р-язычные и з-язычные языки, в основу вторых лег турецкий. Это было во втором – четвертом веках.

Р- язычные: болгарский, хазарский, печенегский и суварский, от него сохранился современный чувашский. Остальные тюркские языки – з-язычные. Мы слово произносим «хер», у них «кыз». Вместо нашего «р» у них «з».