Лидия Дмитриевна Некрасова, историк, исследователь, Москва

-Родилась 15 октября 1951 года, в Москве. Я - дочь Дмитрия Алексеевича, самого младшего внука Ивана Яковлевича Яковлева, сына его дочери Лидии Ивановны.

У Яковлева было трое детей: Николай, Алексей, Лидия.

Наталья эмигрировала во Францию, где вышла замуж за человека по фамилии Маару.

Сейчас там яковлевских потомков - две семьи.

Другие дети Алексея - Иван и Ольга - жили в Москве. Потомков у них не было.

У другого сына Ивана Яковлевича, Николая, тоже детей не оказалось.

Получается, в России остались только дети дочери Ивана Яковлевича - Лидии Ивановны.

-Лидия Ивановна, моя бабушка, была замужем за Алексеем Дмитриевичем Некрасовым, профессором биологии, который до революции преподавал в Московской сельскохозяйственной академии.

После революции его пригласили в Нижний Новгород – преподавать и организовать там биологическую станцию.

Он поехал без семьи, курсировал из Москвы в Нижний Новгород и обратно.

Екатерина, она умерла в 1911 году от скарлатины;

Алексей - умер очень юным от туберкулеза, был многообещающим археологом, историком, ему принадлежит несколько интересных исторических работ;

Анна – трудилась режиссером детского театра;

Екатерина - искусствовед, филолог, доктор наук, была профессором МГУ, работала в Академии наук.

-Он всю жизнь трудился инженером-электриком в проектном институте ГИПРОАВТОПРОМ. Во время войны служил в зенитных войсках на юго-западном направлении.

Сложности у него начались, когда его мать, Лидия Ивановна, была в 1937 году репрессирована по ложному обвинению: шпионаж в пользу Англии и Америки. Она работала переводчицей, знала восемь языков и, соответственно, по роду своей профессиональной деятельности была вынуждена встречаться с иностранцами. Переводчик, никуда не денешься.

На нее написали донос: «передает сведения американцам».

Существует дело, нам дали возможность с ним ознакомиться.

Папа после того, как сняли Берию, немедленно подал заявление с просьбой снять обвинения с Лидии Ивановны.

Вот ответ 1958 года на его запрос: «Обвинения - ложные», «она реабилитирована».

Отец был человеком очень мягким, тихим и деликатным, но обладал очень большим мужеством: чтобы подать такое заявление до XX съезда КПСС надо быть человеком не робкого десятка, поскольку культ личности к тому моменту еще не разоблачили.

…Копию его протеста нам предоставили уже после 1990 года.

Отец интересовался гуманитарными науками, но путь к ним ему оказался закрыт. После войны он закончил инженерный факультет института. Инженером – электриком трудился в Государственном проектном институте автомобильной промышленности. Участвовал в проектировании тольяттинского автомобильного завода: его институт и делал проект.

Жили мы в квартире на Савеловском переулке - теперь он называется Пожарский, в которую переехали Лидия Ивановна с Екатериной Алексеевной после смерти Ивана Яковлевича.

Дом в 2003 году сломали, а в тридцатые годы это было относительно неплохое жилье.

…Сначала туда переехали Анна Алексеевна, бабушка и папа.

В 1950-х года тетя Аня вышла замуж за Бориса Александровича Покровского и получила квартиру на улице Горького, в доме Большого театра.

А папа с мамой остались в коммунальной квартире. Мы занимали две комнаты. Одна из них была перегорожена, там жила дальняя родственница Бориса Александровича Покровского, дом которой разбомбили во время войны.

В 1953 году дедушка, Алексей Дмитриевич Некрасов, вышел на пенсию и переехал из Горького в Москву, ему было около восьмидесяти лет. Он жил с нами в доме на Савеловском переулке.

В Горьком он заведовал кафедрой биологии, занимался биологией беспозвоночных, организацией и работой биостанции для горьковского университета. Преподавал, читал общую биологию, историю биологии.

Историю биологии он читал и в МГУ тоже: у меня была подруга детства Наташа Малеева, ее отец Евгений Александрович Малеев, профессор МГУ, занимавшийся галапагосскими варанами, ученик дедушки.

Видимо, какой-то курс в МГУ мой дед тоже вел, поскольку периодически курсировал из Москвы в Горький и обратно.

-Ваш отец помнил своего деда, Ивана Яковлевича Яковлева?

-Папа родился в 1914 году и хорошо его помнил, рассказывал о том, как семья жила в Соломенной сторожке.

По его словам, Яковлев был человек очень суровый.

В доме имелись определенные правила. Не позволялось заходить в комнату, где жили дед с бабушкой, без стука. Обязательно следовало вечером зайти и сказать: «Спокойной ночи», а днем: «С добрым утром».

Отец рассказывал, что к концу жизни дедушка передвигался с трудом.

-После того, как Лидия Ивановна в 1937 году оказалась репрессирована, как сложилась ее судьба?

-Она умерла в 1942 году в Нижнеколымском лагере. Дед туда ездил.

Ее письма сохранились, и Катюша передала их недавно Чувашскому государственному университету. Мы сохранили ксерокопии.

-Ну, о чем может писать человек в лагере? В основном, «кушать хочется».

Иногда она присылала не письма, а картиночки-записочки, уже не деду, а тете Кате.

Ее примерный перевод мне продиктовали на даче ребята, строители из Чувашии:

Но горе и мучения вьются вокруг него, как змея.

Но горе, мучения и змея своей ядовитой слюной скоро его заморозят».

Она переслала записку из лагеря в одном из писем.

Это была небольшая записка на обороте вышивки.

Она могла послать чувашские строки матери, Екатерине Алексеевне. Или своей дочери, тоже Екатерине Алексеевне, которая знала чувашский язык, поскольку воспитывалась у Ивана Яковлевича в Симбирске.

-На судьбах детей репрессированность матери как-то сказалась?

-На судьбе Екатерины и Анны - никак не сказалась. Такое иногда бывало.

На судьбе папы – да. Хотя, он еще и помогал репрессированным друзьям, особо не скрываясь. Для меня - большая загадка, как его самого не арестовали, не посадили.

У Лидии Ивановны была подруга, с которой они познакомились в эвакуации, в Острогорске, в 1918 году: ученица Алексея Дмитриевича, ее мужа, учившаяся на голицынских курсах Александра Нифонтовна Долгополова.

…Кстати, интереснейшая семья Долгополовых: это семья ассистента Пирогова, Нифонта Долгополова, был такой врач - народоволец. Участник крымской войны, ставший потом народовольцем!

…Дочь Александры Нифонтовны тоже была арестована где-то в 1937-1938 году. Ее уволили из поликлиники, где она работала врачом, и мой папа ее долгое время материально поддерживал, пока ситуация не утряслась.

Другой знакомый отца, Игорь Константинович Фортунатов, биохимик, тоже был репрессирован, отсидел и находился в ссылке в Алма-Ате.

Отец к нему ездил, посылал ему посылки. То есть вел себя «достаточно неразумно». Соответственно, никаких продвижений по службе у него не было. Правда, получил должность старшего инженера.

Он умер в 1971 году. Хоронил его весь институт: оказалось, что много кому он помогал.

-Я - закончила искусствоведческое отделение истфака МГУ, работала в Пушкинском музее, в музее реконструкции, а потом пошли дети.

Я занялась активным продолжением рода. Естественно, работа стала эпизодической, поскольку надо было добывать средства для жизни; на науку времени не оставалось.

Старшая, Надежда Дмитриевна Некрасова–Макеева, управляющая в ресторанном бизнесе, ей это дело нравится.

У нее - двое детей, Маргарита и Леон. Маргарита сейчас учится в пятом, а Леон - в четвертом классе.

Вторая дочь, Варвара Дмитриевна Некрасова-Мартынова, сейчас занимается организацией благотворительного фонда поддержки детей-инвалидов.

Детей у нее трое: Никита, Иван и Вероника, ей два года, очень активная барышня.

Третья моя дочь – Полина Дмитриевна Некрасова-Нифонтова, менеджер по кадрам. У нее тоже есть сын, Федор.

Все барышни - очень энергичные, и как-то так получилось, что фамилии у них – двойные.

В основном, у нашего рода - московские корни. Мой муж - Щербов Дмитрий Валерьевич - из очень простой семьи, из категории рабочей интеллигенции. Всю жизнь проработал в железнодорожном управлении по монтажу. Окончил МВТУ имени Баумана, специалист по подстанциям.

Мой московский дедушка принадлежит к духовному роду, он - из семьи священника, предки которого священствовали в Москве со времен даже не Юрия Долгорукого, а Стефана Кучки.

Изучение родословной - очень интересная вещь, дает человеку опору.

Предок по другой, симбирской, линии - Иван Яковлевич Яковлев - сам стал базой для рода, с которого все и началось: он поставил высокую планку, которой худо-бедно приходится придерживаться.

Поскольку о его родителях – ничего не известно, получается, основатель рода - он сам, со всеми своими достоинствами.

Он сделал для своих соотечественников очень много.

Впечатляет и его профессиональный, социальный рост: выйдя из крестьян, получил личное дворянство.

-Если человек дослуживался до чина статского советника, получал личное дворянство: становился дворянином без права передачи титула по наследству. Если дослуживался до генерала, получал чин тайного советника, как, например, друг Ивана Яковлевича, Ульянов Илья Николаевич, получивший право на потомственное дворянство.

Ленин был дворянин не по роду, а по выслуге отца, что, по-моему, более благородно, потому что род - дело случая.