источник:"ирекле самах"
Начало 1990-х годов стало временем мощного подъема чувашского национального движения: ему удалось добиться представительства в органах власти и принятия ряда законов, утверждающих суверенитет чувашского государства. У этого движения был признанный лидер - филолог-востоковед Атнер Петрович Хузангай. В 1991 году он остановился в шаге от того, чтобы стать президентом Чувашии. Через несколько лет Хузангай порвал с политикой и вернулся в мир науки, с тех пор его мнение об актуальных событиях можно услышать редко. В интервью "Ирĕклĕ Сăмах" Хузангай поделился своими мыслями о прошлом, настоящем и будущем чувашского движения, а также ответил на вопрос, готов ли он выступить на митинге "Единой России". Ирĕклĕ Сăмах: Атнер Петрович, в свое время Вы вели очень активную деятельность с позиций чувашского национализма, сейчас же полностью отстранились от политической жизни. Тем не менее, я задам такой вопрос: что Вы думаете о нынешней политической ситуации в России в целом и в Чувашии в частности?
Атнер Хузангай: Конечно же, то, что происходит сейчас и на федеральном уровне, и у нас в республике, мне совсем не нравится. Я говорю о периоде, который начался примерно с середины-конца 1990-х годов. В конце 1980-х - начале 1990-х существовали (может быть, в зачаточной форме, но все же) более-менее свободные, демократические выборы; была свобода самовыражения, свобода слова. Потом все это начали потихоньку сворачивать, и мне стало просто неинтересно участвовать в такого рода имитациях. Тем более, в выборах, которые уже давно не являются выборами.
И.С.: Но к этому времени Вы успели приобрести уже довольно богатый избирательный опыт. А.Х.: Да, я пять раз участвовал в выборах разного уровня. Кроме того, с 1992 по 1997 год я был президентом Чувашского национального конгресса (ЧНК). Ушел оттуда примерно по тем же причинам. Но за мной оставались функции поддержки внешних связей по линии UNPO (Организации непредставленных наций и народов).
И.С.: Правильно ли сказать, что Вы ушли из политики потому, что она как таковая перестала Вас интересовать? Или Вы сочли, что у чувашского движения недостаточно ресурсов, чтобы бороться с негативными тенденциями? Вы же остались на прежних позициях? А.Х.: Позиции-то остались прежними. Но, во-первых, уже не было прежнего энтузиазма. Во-вторых, ситуация сложилась так, что было глупо биться лбом о каменную стену. Прежние соратники тоже разбрелись кто куда. Положение изменилось везде, не только в Чувашии: скажем, татарское национальное движение тоже поутихло после периода активности в 1990-х. И исчезло чувство солидарности хотя бы в Урало-Поволжском регионе. Прежде мы активно сотрудничали с мордовской "Масторава", Марий Ушем, Удмурт Кенеш, Башкирским национальным центром, Татарским общественным центром, татарской партией Иттифак. В 1994 году даже провели в Шубашкаре учредительный съезд Ассамблеи народов Поволжья и Урала с довольно широким представительством. ЧНК отстаивал интересы чувашского народа и на международном уровне по линии UNPO и Ассамблеи тюркских народов.
"Чăвашлăх оттачивается в контактах с другими народами"
И.С.: Расскажите, пожалуйста, как Вы оказались участником чувашского движения.
А.Х.: Я осознал себя чувашом уже в студенчестве, когда учился на Восточном факультете Ленинградского госуниверситета. Хотя, конечно, я всегда был чувашом по определению: имя - Атнер, фамилия - Хузангай, отец - народный поэт Чувашии. Но у нас в Чебоксарах - тем более, в то время - понятие национальности не имело большого значения. Скажем, у меня в классе две трети были чувашами, но ведь и они имели русские фамилии: Иванов, Андреев, Тихонов... В Ленинграде, где учились студенты разных национальностей, я начал воспринимать все это по-другому. Ведьчăвашлăх (чувашская идентичность, "чувашскость" - прим. "Ирĕклĕ Сăмах") как раз и оттачивается в контактах с другими народами. И.С.: Однако, общественной деятельностью Вы занялись уже гораздо позже. А.Х.: Да, когда я был студентом, вопросы национального движения меня не очень интересовали. Единственное исключение - это период 20-х - 30-х годов XX века. Мы ведь изучали историю КПСС и, в частности, разные "уклоны" в партии. Постепенно я стал интересоваться этими явлениями уже на чувашской почве. Читал о "буржуазных националистах", позже узнал, что к ним относили и моего отца. Интересная же у них была терминология: называли "буржуазным националистом" выходца из бедной крестьянской семьи. Какой же он буржуазный? В 20-е - 30-е годы его довольно жестко клеймили, год и девять месяцев он отсидел в тюрьме - в том доме, где сейчас находится Чувашский национальный музей и ресторация "Ехрем хузя". Был даже термин "хузангайщина", он сидел по обвинению в национализме (статья 58, пункт 10).
Потом я стал изучать другие периоды национального движения. Узнал, что еще в 1906 году прошел съезд чувашей на волжском острове под Симбирском: туда съехались учителя, студенты, духовенство. В 1917 году в самом Симбирске состоялся I Общечувашский национальный съезд, им руководили политически уже более подготовленные люди, чувашские эсеры. Самый крупный успех чувашского движения того времени - это то, что к выборам в Учредительное собрание был создан чувашский национальный список. Чувашское население Казанской, Симбирской и Уфимской губерний имело возможность голосовать за своих кандидатов, и по этому списку были избраны шесть чувашских депутатов: Гавриил Алюнов, Семен Николаев и другие. А ведь если подумать: сейчас что-то подобное сделать невозможно.
И.С.: Действительно, теперь это просто незаконно: в России партии, отстаивающие национальные или региональные интересы, как мы знаем, запрещены. О бывших соратниках
И.С.: На президентских выборах в 1991 году за Вас проголосовали больше 40 процентов... А.Х.: 46 процентов. И.С.: То есть мы можем сказать, что практически половина населения Чувашии разделяла чувашские национал-демократические ценности. Прошло 20 лет, и чувашский национализм фактически находится в загоне. Что случилось? Ведь люди остались теми же. Может быть, дело в банальном конформизме: изменился политический тренд, и люди стараются плыть по течению... А.Х.: Вероятнее всего. И.С.: Такая же ситуация и с конкретными персонажами - в том числе с теми, кого Вы когда-то могли назвать своими соратниками. Скажем, поэт Валерий Тургай в начале 1990-х был радикальным чувашским националистом. И вот спустя 20 лет он выступает уже как доверенное лицо Владимира Путина - человека, который радеет за создание единой "российской нации". А ведь эта идея сильно вредит национальному сознанию нерусских народов.
А.Х.: Тургай, скажем так, человек непоследовательный. Когда создавались ЧНК и ЧАП (Чăваш Аталанăвĕн Партийĕ, Партия чувашского развития - прим. "Ирĕклĕ Сăмах"), когда шла моя президентская компания 1991 года, он действительно был чувашским националистом. Потом, когда пришел Федоров в 1993 году, он стал верным федоровцем. Федоров даже присвоил ему звание народного поэта Чувашии. Потом Тургай стал честить Федорова на каждом углу, и вот он уже преданный сторонник Игнатьева. Почему так? Наверное, характер такой. Перепады политической температуры для поэтов чреваты… И.С.: Еще один видный когда-то деятель чувашского движения - скончавшийся недавно Аркадий Айдак. В начале 1990-х он тоже был Вашим соратником, защищал чувашскую идею, проповедовал возрождение чувашской религии... В 2012 году Айдак выступал на предвыборном митинге в поддержку Путина. Как это объяснить? А.Х.: Точно не знаю. В последнее время я с ним, к сожалению, не встречался. Он ведь недавно получил звание почетного гражданина Чувашской Республики. Я хотел приехать, поздравить... а он и умер. Такое вот печальное событие. Помню, как мы вместе с Айдаком работали в Верховном Совете Чувашской, тогда еще, АССР. Я видел две цели своего депутатства: добиться принятия Закона о языках и Декларации о суверенитете Чувашской Республики. Когда мы свои проекты опубликовали (я был председателем постоянной Комиссии Верховного Совета по культуре, развитию языка и межнациональных отношений), начались ожесточенные споры, обсуждения... Айдак участвовал в них на нашей стороне. На сессии 27 октября 1990 года я должен был выступить по Закону о языках... И когда надо было уже идти на трибуну, Айдак проводил меня цитатой из Гёте: "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой". Хороший он был человек.
...Я думаю, Айдак испытал определенное разочарование от того, что происходило. Ситуация в чем-то схожая с моей. Почему он за Путина выступал, я не знаю. Может быть, кто-то из руководства сказал ему, что он должен выступить. Хотя если бы мне это сказали, я бы ответил: да идите к черту. Но мне такого никто и не предложит. И.С.: Был у Вас еще один соратник - Петр Краснов, ныне депутат Госсовета от "Единой России".
А.Х.: С ним более-менее понятная история. Когда мы шли на выборы в Верховный Совет, ситуация была острой: Тургай держит голодовку перед Домом советов, на площади происходят стихийные митинги, звучат лозунги от имени ЧАП. Краснов тоже был членом нашей партии, хотя она существовала пока еще неформально. И вот на сессии Верховного Совета кто-то сказал, что есть такая партия ЧАП, которая якобы может устроить погромы. Прозвучала в связи с этим и фамилия Краснова. После этого Петр Степанович публично открестился от ЧАП, заявил, что не участвует в ее деятельности. Какое-то время Краснов был рядовым депутатом, потом попал в обойму, стал занимать министерские посты. Затем оказался в немилости у Федорова, после этого стал одним из организаторов "Единой России" в Чувашии. Мне же нужно, говорил он, иметь нормальную партию. Я отвечал ему: ага, сейчас сделаете партию, получится еще одна КПСС.
И.С.: Ну, по большому счету, "Единая Россия" - это и есть КПСС. А.Х.: Еще хуже. "ЧНК создавался не для того, чем он занимается сейчас"
И.С.: Что Вы думаете о деятельности Чувашского национального конгресса после того, как вместо Вас его возглавил Геннадий Архипов? Видите ли в пользу в его работе?
А.Х.: ЧНК иногда, конечно, пытается стимулировать официальные структуры на какие-то шаги в области преподавания чувашского языка, в сфере культуры. Кроме того, проводит национально окрашенные культурные мероприятия: "Акатуй", "Кĕмĕл сасă", "Чаваш Пики" и так далее. Но ЧНК создавался не для этого. Первоначально его цели были... И.С.: Политическими? А.Х.: Да, практически все они были политическими. Сейчас же Конгресс боится политики как черт ладана. Они не высказывают своей позиции ни по каким вопросам. Я считаю, что это неправильно. Конечно, можно и отвернуться от политики, но это такая вещь, что, если выгонишь ее в окно, она к тебе в форточку залезет.
По моей мысли, должно было бы происходить так. Есть у нас официальные структуры - правительство, Госсовет и так далее. Есть хура халăх (простой народ - прим. "Ирĕкле Сăмах") - в хорошем смысле слова. И есть промежуточная между ними структура ЧНК, которая проводит свою идеологию, доносит ее до народа, но и чаяния народа доносит до официальных структур. Такой треугольник с сообщающимися сосудами. Сейчас, к сожалению, ЧНК не выполняет этой функции.
Атнер Хузангай (справа) на первом съезде ЧНК. 9 октября 1992 года. Фото с сайта "Чувашской энциклопедии". И.С.: ЧНК - все-таки организация, зависимая от власти, живущая на государственное финансирование. Трудно ждать от нее самостоятельной политической воли. Но возьмем, к примеру, Белоруссию, где местные националисты находятся в радикальной оппозиции к режиму Лукашенко. Почему в Чувашии не слышно о попытках отстаивать чувашские интересы в рамках независимой организации? Понятно, что власть не потерпит такой самоорганизации, но ведь лучше пытаться что-то сделать, чем не делать ничего.
А.Х.: Были такие попытки, но все они заканчивались безуспешно. Хотя какая-то оппозиция, конечно, существует. По-моему, году в 2002-м она подготовила молодого бизнесмена Капитонова на должность президента ЧНК. Но перед съездом Конгресса он сам сказал: я не буду баллотироваться. Просто власть заранее определила на эту должность Архипова, а Капитонов и побоялся идти против. Мы все время сталкиваемся с подобными ситуациями. Дело, конечно, не в том, чтобы "свалить" конкретно Архипова. Но нужна другая идеология, другая механика отношений с властью. Сейчас якобы идет какой-то диалог, но никаких особых результатов он не приносит. Кроме того, еще Метри Юман писал, что чувашам нужно перейти от мышления на уровне ял'а ("деревни") к новой политической философии, к общенациональной идеологии. Мы пытались работать над этим в начале 1990-х, но потом эта тема развития не получила. И сейчас мы опять вернулись к идеологииял'а. Это хорошо было видно на последнем съезде ЧНК. Делегаты из диаспор отчитывались о своей деятельности, но вся она ограничивалась плясками, кружками... Общенациональных устремлений у них нет: пензенских делегатов интересует пензенский чăвашлăх, саратовских - саратовский. При этом он носит такой орнаментальный танцевально-обрядово-фольклорный характер... я видел это уже сто раз, и такие выступления мне уже очень надоели. Чувашский орнамент, безусловно, древен и содержит в себе некий сакральный смысл, но нужна политическая идеология, которая отвечала бы реалиям нового времени, сегодняшнего дня. Демократия прямого действия, так сказать.
И.С.: Если уж мы заговорили о фольклоре и масскультуре... Есть ощущение, что чувашская массовая культура страдает от чудовищно неправильного целеполагания. Скажем, поп-музыка находится на той стадии, при которой ее можно слушать только из патриотических побуждений - потому, что она чувашская, а не потому, что она качественно сделана.
А.Х.: Вначале чувашская эстрада была интересна, особенно когда ею занимались Николай Казаков, Борис Чиндыков (это опять же была середина 1980-х годов). Теперь же музыкальный материал действительно целиком вторичен. Слова - полная чушь. Это масскульт в дешевой чувашской упаковке. И сплошные "звезды". Я сам лично попсу ни в каком ее обличье терпеть не могу. Я давно говорил, что нам нужен чувашский рок как способ выражения протестных и социально актуальных настроений, но большинству чувашских исполнителей это чуждо. Расслабленный невнятный лиризм им доступней. При этом чувашский аутентичный фольклор практически исчез. Влияние попсы даже "Бурановских бабушек" меняет. Кстати, у нас после их успеха появились свои бабушки такого же типа. Зачем? Ведь есть одни, хватит уже. *** И.С.: Атнер Петрович, если оглядываться из 2012 года в начало 1990-х, как Вы считаете - был тогда шанс на победу национального движения? И насколько он был высок?
А.Х.: Был, конечно. Я думаю, что, скорее всего, президентские выборы 1991 года мы выиграли. Были там подтасовки или нет - никто не проверял. Хотя тогда и Закон о выборах был очень странный, потом его переписали.
Я не буду утверждать, что, если бы мы пришли к власти, все было бы хорошо. После распада Союза власть много где приходила в руки, скажем так, "националистов-гуманитариев". Управленческого опыта им явно не хватало, дров можно было наломать много. Но, мне кажется, что какой-то след в новейшей чувашской истории нам бы оставить удалось. Исходя из опыта чувашского национал-демократического движения начала ХХ века, практики национально-культурного строительства первых 10-12 лет советской власти. Проводя разумную национальную и языковую политику, объединяя устремления всех чувашей, разбросанных волею судеб по городам и весям страны, задействовав духовный потенциал чувашской нации. Дух и идеи всегда побеждают в конечном итоге. Они остаются и в какой-то конкретной социально-политической ситуации еще будут востребованы. Не только хлебом насущным жив человек.
"We shall overcome some day…"
Беседовал Сандр Савгильда | 
