В Чувашии нет нефти и газа, но много замечательных людей. Отсюда родом Василий Иванович Чапаев, балерина Надежда Павлова, космонавт Андриян Николаев... Весь список героев России и почетных граждан республики способен занять целую газетную страницу. Чувашские кустари, несколько веков занимающиеся производством валенок, находятся в тени своих прославленных земляков, но по части заслуг перед Отечеством они далеко не на последнем месте. В республике около трех тысяч домашних мастерских. Каждая в среднем валяет 30 валенок в неделю, в месяц получается 360000 пар, за зиму — больше полутора миллионов. Это целый завод, построенный без копейки государственных средств, исключительно на частной инициативе. — Чуваши — люди скромные, не любят выставлять напоказ свои заслуги, но кому надо, тот знает: в перестройку мы обули всю Россию, — говорит Ирина Туменко, директор Цивильского районного дома культуры. — Вспомните, какое было время: все рушилось, инженеры, учителя хлынули на базары — торговать. А в чем стоять на морозе? Конечно, в валенках. Не будь этой обуви, бизнес в России сразу бы загнулся, а так — живет. За обогретых инженеров — Чувашии большой респект. А также за то, что в лихое время, когда не только города, но и деревни жили одним днем, беспощадно вырезая скот, в республике не съели ни одной овцы. Наоборот, родоначальницу валенок холили и лелеяли, потомство в лютые морозы укрывали в избах и не отдавали на сторону ни за какие деньги. Вот так и получилось, что Чувашия по количеству овечек у частников стала чемпионом России и не сдает позиции по сей день. А что такое овца в хозяйстве? Это полтора килограмма шерсти с одной стрижки, одна пара валенок 45 размера или семь пар для детей дошкольного возраста.
В Чувашии 21 район. В половине из них валяют валенки, в другой — не умеют. Почему так, никто не знает. Но если допытываться, «валяльщики» в конце концов скажут, что у неумех «руки не так приставлены». В самом деле, государственные деятели и другие знатные люди республики почти всегда родом из тех мест, где развит валяльный промысел. Например, до того как Николай Федоров, бывший президент Чувашии и нынешний министр сельского хозяйства России, вышел из деревни Толиково Чебоксарского района, он был подающим надежды валяльщиком, можно сказать, лучшим на 180 дворов. Во время президентства любимое дело не оставлял, по выходным валял валенки на всю семью. Некоторые республиканские министры, которые вышли из Толиково вслед за ним, тоже валяли в свободное от работы время. Чувашский народ относился к этому одобрительно.
"А что плохого? — сказала корреспонденту «Культуры» звезда войлочного бизнеса Канашского района Валентина Доросина. — Случись отставка — без работы не останутся». У нее, между прочим, брат — хирург, валял для успокоения нервов после сложных операций, а сейчас полностью переквалифицировался на лечение пациентов с помощью валенок собственного производства. Люди валом валят — помогает от радикулита, артрита и прочей ревматической напасти, причем бескровно и безболезненно. Своего мужа-гаишника Валентина вообще женила на себе, чтобы увести его от бесперспективной профессии. Теперь он по 12 часов в день сидит в «преисподней» — в крошечной каморке с одним окном, где происходит непосредственное перевоплощение куска войлока в валенок, и неутомимо «бомбит деньги». — На трассе у меня это плохо получалось, — говорит Толик, — стеснялся палкой махать, брать штрафы со своих земляков — еще хуже. А здесь сам себе хозяин. Хотя Валюшу, конечно, слушаюсь... Вообще-то жениться на Валентине ему не светило. Толик родом из деревни Старый Сундырь, там народ к валянию не приспособлен, поэтому женщины традиционно становятся доярками, а мужчины — гаишниками. В семье Доросиных, наоборот, валенками занимаются аж с середины ХIХ века, поэтому все сопротивлялись внедрению «сундырского мента» в их сплоченный валяльный коллектив. Из-за любви Валентина стала тайком учить Толика своему ремеслу. Потому что чтит старые семейные традиции, согласно которым жених пред свадьбой должен собственноручно скатать невесте валенки. Если получатся хорошие, ему прощается все, в том числе и «сундырское» происхождение. Немногие поддаются обучению, но Толик старался изо всех сил и добился-таки своего. За годы семейной жизни они с Валентиной много чего наваляли — дочку Таню, 20000 пар валенок, хороший дом, машину. Сейчас без устали «бомбят» на приданое дочери и чужих к себе не пускают, чтобы не сглазили свадебные приготовления. Пришлось по всей Чувашии искать тех, кто сглаза не боится. Это оказалось непросто. Почему-то никто не хотел демонстрировать достижения своего капиталистического труда. Наоборот, завидев в деревне незнакомого человека, граждане сломя голову бежали по домам и закрывались на все замки. — Психология такая: каждый, кто приехал в деревню не для того, чтобы купить валенки, — агент налоговой инспекции, — объяснила странное поведение Ирина Туменко. — Но вы ведь не будете спрашивать, платят они налоги или нет? Корреспондент «Культуры» поклялась, что это ей не надо. Тем более что в республиканской инспекции уже сказали: взять с войлочного бизнеса практически нечего, официально на учете стоит человек шестьдесят, да и у тех нулевой баланс. Остальные валяют «для развлечения», что налогом не облагается. Ирина Туменко сразу успокоилась и дала команду своей подчиненной — завклубом в деревне Поваркасы Галине Алексеевой, чтобы она подыскала идеологически зрелую семью, которая не будет прятаться и доступно переведет с чувашского на русский весь процесс изготовления валенок от тыдындаракнара до евалата с промежуточными операциями под названием «албаебели» и «кадорды». Галина добросовестно прочесала в Поваркасах 150 домов, но все сказали, что с русским у них плохо, а интересные слова вообще якобы не переводятся. Тогда Галина вызвала свою подчиненную — библиотекаря Альбину Николаеву и велела ей, как самой начитанной в Поваркасах, отстаивать честь деревни. Когда мы ввалились в мастерскую, от Альбины валил пар. То ли в связи с ответственностью свалившейся на нее миссии, то ли от того, что с утра наваляла три пары валенок, два десятка отвезла в Канаш перекупщикам, между делом накормила корову, телку, овец, свиней, кур, протопила печь и обслужила целый класс читателей, которым приспичило именно сейчас поменять книжки. Оставив у порога по пуду деревенской грязи, мы приступили к главному. На старинных «бабушкиных» весах Альбина взвесила два комка шерсти по 300 граммов (на две обувки малышового 17-го размера), один комок обернула в бумажку, изображающую валенок в разрезе, накрыла платком и стала поглаживать. Процедура называется красивым словом «тыдындаракнар», на самом деле это сплошное занудство на час-полтора. Ускорить невозможно — чешуйки шерсти не слипнутся между собой, и заготовка не получится. На носок и пятку шерсти надо побольше, сколько именно — определяется на ощупь. Альбина на ходу комментирует: «Нужен вес и мускулы, поэтому фигуру я не берегу, а мускулы за двадцать лет сами наросли». Наконец чудовищных размеров чулок летит в корыто и ошпаривается кипятком. Совсем просто, а уж назвали-то как заковыристо — «албаебели». «Да мы что ли так назвали? — оправдывается Альбина. — Предки придумали, и не нам переиначивать». Ей, между прочим, еще бабка наказывала: отсебятину не пори, мастерство уйдет — не воротишь. Некоторые не слушали старших, подсовывали в шерсть разную химию и совали заготовки в стиральную машину для ускорения процесса. Валенки получались жесткие, «казенные», брать их не стали. «Валяльщики», хоть и пытались исправиться, из-за подмоченной репутации больше уже не поднялись. А настоящих, пусть уже и отошедших от дел, в Чувашии помнят. — Меня и в Татарстане уважают, — пушил перья перед корреспондентом 85-летний Иван Иванович Иванов из поселка Южный. — К каждому празднику получаю мешок открыток. С десяти лет тружусь, при всех правителях. При Сталине мастеров пересажали, так малолетки валяли по дворам, крадучись. Меня татары зазвали, кормили, поили. Никто не выдавал, понимали: сдашь мастера — и сам погибнешь без теплой обуви. Когда заматерел, за всякие валенки уже не брался, только выборочно: этим — от простатита, тем — от мужского бессилия. — Неужели и такие бывают? — А как же! — заискрил глазом дед. — Жил я в одной бездетной семье под Казанью. Женщина — милейшая, а мужичонка — так себе, захудалый. Свалял я ему сексуальные валенки перед отъездом на родину, носи, говорю, и не снимай ни днем, ни ночью. Через год возвращаюсь — у них ребеночек, а валенки мои вдрызг истоптаны. Опять ему свалял. Через год приезжаю, у них — второй. Ну я разошелся и поддал сексу по третьему разу. Потом уж он говорит: хватит ездить, больше трех деток я не прокормлю. У самого деда шестеро детей — и мастеровитые, и плодовитые, все в отца. Наклепали ему шестнадцать внуков и восьмерых правнуков. Валенки, видать, с рождения не снимают. Но что-то далеко мы ушли от процедуры «албаебели». Альбина уже вытащила скукожившийся в кипятке чулок-валенок, вставила в него чурочки разной конфигурации и начала терзать рубчатым валком и другими приспособлениями типа колотушек. Это и есть окончательное и беспощадное валенковаляние — «евалат». Работа очень тяжелая. Обычно ею занимается муж Анатолий, но сейчас его нет — уехал на вахту во Владимирскую область, где служит охранником. Поэтому Альбина отдувается за двоих. Агрессивное издевательство длится два часа. В тот момент, когда на это уже невозможно смотреть, мастерица освобождает валенок от чурочек, на их место вставляет деревянные колодки и отправляет измочаленную парочку сушиться. На следующий день валенкам сделают «кадорды» — косметическую процедуру по сглаживанию войлочных шероховатостей. Дальше начинается самое приятное. Вечером к Альбине приедут коммерсанты и заберут готовую партию по 500 рублей за пару (детские) и от 900 до 1100 рублей — взрослые. Можно возить в Москву и продавать самим — по 2600 – 3000 рублей. — Ни за что! — говорит Альбина. — Будешь там неделю глазами хлопать, и еще неизвестно, купят или нет. А платить надо: место на рынке 500 рублей в день, ночлег, билеты туда-обратно да поесть нужно. Какая в этом выгода? С октября по март в деревне самое горячее желание — продать. Потому что одни достраивают дом, вторые покупают внедорожник, третьим надо учить сына «на валенки», а четвертые вообще копят «на Канары», куда в жизни не поедут. — Чуваши очень изменились, — делится наблюдениями Альбина Николаева. — Не хотят быть богатыми, хотят быть богаче других. Но начинаешь гнаться за рублем — пошла халтура. Все валяльщики подозревают друг друга, но и марку все держат, потому что конкуренция. И как бы ни хотелось побольше заработать, дневной стандарт изготовления валенок — пять пар на двоих. В прошлом году Альбина с Анатолием заработали за сезон полмиллиона рублей. Двести тысяч ушло на закупку шерсти. Ее собирают по всей республике, и чем дальше от Цивильска — главного валяльного района Чувашии, тем дешевле. Николаевы ездят за 60 км в Ибресинский район, «на прикормленное место». С двух – трех раз набирают семь центнеров, по 70 рублей за килограмм вместе с навозом, колючками и катышками. Дома раздирают все это на клочки, выбирают примеси и встают в очередь на шерстобойку. Про это чудо техники надо рассказывать отдельно. Скрипящий и визжащий агрегат для размягчения шерсти еще в позапрошлом веке придумал, похоже, гениальный человек, потому что за полтора века не удалось усовершенствовать машину ни на йоту. Люди все так же бросают под барабан куски шерсти, все так же уворачиваются от крючьев, чтобы самих туда не затянуло, и все так же кусают локти, что в свое время не догадались поставить шерстобойку у себя во дворе и обчесывать в свою пользу всю округу. Потому что кроме всеобщего уважения и кучи репьев, которые по итогам операции достаются хозяину, он получает еще и по 45 рублей с каждого килограмма, не ударяя при этом палец о палец. В соседней деревне была попытка перебить бизнес бессменному шерстобитчику Андрею Васильевичу. Молодежь где-то раздобыла такую же дремучую машину, построила навес с лавками и даже заасфальтировала площадку у входа. За чес брали на пять рублей меньше. Предприятие прогорело. Кое-кто приезжал поглядеть на асфальт, но и только. Месить грязь все равно ехали к Василичу. Вот такие они, чуваши, стабильные. А зачем что-то менять, если у тебя и так все нормально?
Биография валенка
Первое упоминание о валенках встречается в «Слове о полку Игореве», написанном в ХII веке. Однако валеная обувь на Руси была известна гораздо раньше. Это подтвердили археологические раскопки 1996 года в селе Верхний Салтов (Харьковская область). Среди находок VIII – Х веков обнаружены войлочно-кожаные сапоги сложного покроя, украшенные металлическими аксессуарами. В ХVIII веке самокатки из овечьей шерсти были дорогим подарком, их преподносили Петру Первому, заказывала для себя Екатерина Великая, страдающая недугом ног. У нее были даже специальные — «бальные» — валенки. Знали цену исконно русской обуви и советские правители — Ленин, Сталин, Хрущев. Пики производства валенок в России связаны с войнами — войлок выдерживает температуру минус 42 градуса, в штыковом и рукопашном бою «гасит» удары. В начале ХХ столетия в стране работала 41 валяльная и пимокатная фабрика, ежегодно производилось до шестидесяти миллионов пар валенок (без учета кустарного производства). В советское время было открыто еще 30 фабрик. В настоящее время в стране действует около 20 валяльных производств. В Москве не сохранилось ни одного предприятия, последняя, битцевская, фабрика перебазировалась в город Калязин летом 2004 года.
Большая родня
У российского валенка немало родственников по всему свету, где есть нужда в теплой зимней обуви.
Унты — сапоги из меха или шкур оленя, моржа, тюленя. Популярны в странах Скандинавии, Канаде и на Аляске.
Мокасины — мягкие кожаные башмаки с невысоким голенищем используют североамериканские индейцы. В зимнем варианте мокасины имеют толстую подошву и плотный меховой верх.
Бурки — обувь на резиновом ходу из дорогого белого войлока, обшитая кожей по двум вертикальным швам.
Гуталы носят народы Непала, Тибета, Китая, Маньчжурии и Приамурья. Сделаны из кожи и овчины, подошва не менее 5 см, мыс загнут кверху, чтобы не ковырять землю — по буддийским понятиям это является большим грехом.
Торбаса — корякская и камчадальская обувь из оленьих шкур. Женские — до колен, мужские — в полголени.
Чувяки — цельнокроеные кожаные ботинки без каблуков, распространены на Кавказе и среди крымских татар.
Газета "Культура", Людмила Бутузова, 17 ноября 2012.
