Мы относимся к дружбе народов так же, как и к другим ценностям, доставшимся нам от советской цивилизации: заводам, нефтяным скважинам, газопроводам, ракетам, плотинам... Пользуемся, пока они вдруг не начинают ломаться, взрываться, прорываться... Только тогда спохватываемся: ах, надо было чинить, латать, модернизировать - вкладываться! А почему не вкладывались? Экономили, наверное...

И вот рванула дружба народов. Гибель болельщика Егора Свиридова, застреленного "кавказцем", вывела на площади толпы молодежи с лозунгами: "Россия для русских!". Кто-то сразу заголосил о "русском фашизме". Кто-то - о "пробуждении нации". Власть удивилась: здоровье русского, невежливо обошедшегося с Кораном, не стоит и десяти копеек, а вот кавказцы, приезжающие в глубь России, позволяют себе иной раз такое... Чуть остыли болельщики, как произошел жуткий взрыв в Домодедово. Следы ведут на Кавказ...

Мне, русскому, есть что сказать по этому поводу. И я скажу. Но сначала давайте взглянем на ситуацию глазами тех, кого в советские времена не очень деликатно звали "националами". Как ни крути, отношение "малых" этносов к "метрополии", к "старшему брату" определяет история: при каких обстоятельствах зажили вместе: волей или неволей, бескровно или с кровью. Что приобрели, а что потеряли попав под скипетр? Но имея опыт, часто печальный, вхождения в иные государственные образования, на крутых поворотах истории коллективный разум народов подсказывал: а с русскими-то получше будет! Потому-то Российская империя устояла, превратившись в СССР.

Но межнациональные проблемы, накопленные в Российской империи и переданные коммунистам по наследству, остались во многом не осмыслены. При советской власти они считались решенными в ходе "революционного очищения", что верно лишь отчасти. А в минувшее двадцатилетие, когда государственный антисоветизм приравнял Октябрь к гешефту пассажиров опломбированного вагона, о 74-летнем опыте СССР как-то и говорить было не принято: "совок". А зря! Борясь за власть, большевики иногда сознательно стравливали народы, но, победив, многое поняли: появились "советский патриотизм и пролетарский интернационализм", они так и ходили парочкой, точно Берман и Жандарев, до самого развала страны.

Я в десятом классе даже писал реферат о новой исторической общности "советский народ" и не мог уяснить, как это возможно, чтобы одновременно успешно шли два противоположных процесса: расцвет национальных культур и стирание межнациональных граней? Какой может быть расцвет при стирании? Окончательно запутавшись с "новой общностью", я обратился за помощью к учителю. Он снисходительно похлопал меня по плечу и весело сказал: "Это и есть диалектика, дурачок!" Но глаза у него были грустные-грустные.

О том, что народы и народности не спешат превращаться в новую историческую общность, я убедился, попав в 1976 году в армию. У нас, в 9-й самоходной батарее, на 70 бойцов приходилось 15 национальностей. Многие воины, особенно из Средней Азии, с Западной Украины, Прибалтики, едва говорили по-русски, не понимая, чего от них хотят офицеры. Эти подробности, вошедшие позже в повесть "Сто дней до приказа", вызвали едва ли не самое лютое раздражение цензуры. Впрочем, должен заметить: к концу службы все без исключения бойцы овладевали "великим и могучим", предпочитая крупнокалиберные казарменные идиомы.

А вступив в литературу, я обнаружил, что там-то как раз с ленинской национальной политикой все в порядке: свежие дарования из союзных республик (реже из автономий) выпускали в весьма юном возрасте первые книжки на родных языках. Зато иные талантливые русские поэты ждали дебюта до тридцати, даже до сорока лет. Такая была установка центра: прежде всего продвигать национальных авторов. Тут надо понимать: для советского начинающего литератора первая книжка была чем-то вроде первого миллиона (долларов, конечно) для современного бизнесмена. Иные, начав сочинять на русском, потом переориентировались. Так, пострадавший кандидат в президенты Белоруссии В. Некляев начинал как русский стихотворец и далеко не сразу перешел на "матчыну мову".

Советские историки, перечисляя главные преступления царизма, непременно поминали политику русификаторства. А была ли русификации при советской власти? Конечно, была, не могло не быть, ведь, как и до революции, общесоюзное административное, информационное, научное пространство было в основном русским - избежать этого влияния, особенно в городах, было невозможно. Нельзя сказать, что все относились к этому спокойно. Как всякая женщина, даже самая неброская, в душе хочет быть царицей бала, так и любая народность, даже самая маленькая, мечтает о суверенной державности, именно на этом играли большевики, обещая "самоопределение, вплоть до отделения". А если в истории народа был опыт государственности, пусть и неуспешный, то в своих геополитических снах он видит себя не иначе, как от "моря до моря".

Это нормально, и подобно буйно-многофигурным эротическим фантазиям, редко осуществляется наяву. Хотя бывает всякое: взять то же Косово! Чем крупнее этносы, тем больше у них шансов выпорхнуть из имперского гнезда, особенно когда его треплет и разоряет "свежий ветер перемен". Массовый вылет возмужавших союзных птенцов из советского гнезда мы и наблюдали в 1991-м. Правда, есть достаточно аргументированная версия о том, что всех остальных, кроме легкокрылых прибалтийских горлиц, просто силой вытряхнули... Но пусть в этом разбираются историки.

Очевидно одно: наше общероссийское федеративное гнездо (ОФГ) должно стать таким уютным, надежным, обильным, чтобы никому не мечталось выпасть из него, милого, в какой-нибудь этнофеодализм или в какую-нибудь новую "руину". И еще очень важно! Каждый обитатель гнезда должен твердо знать: здесь никогда от него не потребуют, чтобы он забыл трели предков и запел так, как поет "ответственный гнездосъемщик". И никогда никто не прикажет, чтобы из разноцветных и разнокалиберных яиц вылуплялись одинаковые двуглавые орлята. Такое коммунальное гнездо устоит при любых ураганах истории.

И тут пора вспомнить еще об одном советской "грехе", благодаря которому мы живем сегодня в большой Российской Федерации, а не в маленьких уютных независименьких державках. В СССР были нации "первого сорта" - союзные, и "второго" - автономные, первые были "вплоть до отделения", а вторые "не вплоть". Конечно, вслух о "сортах" никто не говорил, но по вовлеченности в руководящие органы, по выделяемому куску из бюджета, по присутствию в информационной риторике это было видно и обижало. "Автономная травма" ныне не забыта, даже приумножена, о чем пойдет речь ниже.

Если вы полистаете учебники по литературе советского периода, то сразу заметите, сколь почетное место отведено в них творчеству писателей "народов СССР и РСФСР". А теперь возьмите современные, так сказать, общероссийские учебники по литературе! Вы удивитесь, но национальных писателей там почти нет. Раз два и обчелся. Так, остатки былой советской роскоши. Неужели мастера перевелись? Нет, не перевелись, их просто не переводят, и общефедеральное информационное пространство для них закрыто. Почему? Экономят, наверное...

Была в прежние времена еще одна умная "фенечка": в статьях, в докладах, в телевизионных комментариях национальные писатели назывались в одном ряду с русскими литераторами, чтобы всем стало ясно: это фигуры равновеликие. Очень мудро, ибо издревле в отношениях между народами важны подчеркнутый знаки равенства между, скажем, классиком великой русской литературы и акыном народа, который еще полвека назад не имел своей письменности. Игра, скажете, имперское лукавство? Да, игра. И отчасти лукавство, но гораздо более почтенное и полезное для государства, чем дорогие игры политтехнологов.

Если "поэт в России больше, чем поэт", то у небольших этносов, "расцветающих стираясь", национальный писатель, который хранит, развивает родное слово, - фигура почти сакральная, сверхавторитет, учитель и законодатель жизни. Именно эти сверхавторитеты, востребованные и обласканные Москвой, транслировали соплеменникам доброе отношение к многонациональной державе, насыщали самые мнительные и злопамятные души верой в правильное устройство многоэтнического ковчега.

А ныне... Вы давно видели на центральных каналах российского ТВ поэтов, прозаиков, публицистов из Татарстана, Якутии, Тувы, Дагестана, Адыгеи, Коми, Осетии, Башкирии? Я вообще не видел. Их просто нет в эфирном пространстве. Справедливости ради надо сказать, что и нормальных русских писателей в эфире тоже почти нет. По этническому разнообразию "лица каналов" заставляют вспомнить скупой ассортимент захолустного "сельпо".

В 1987-м году я впервые попал в США, и нас, в рамках модной тогда "народной дипломатии", расселили в американских семьях. И вот хозяин дома, увидав на телеэкране диктора с явной китайской внешностью, стал мне объяснять, это у них такой порядок: когда число жителей какой-то национальности достигает контрольной цифры, скажем, 100 000, в эфире появляется их соплеменник. Чтобы не возникало ощущения дискриминации. И это в стране эмигрантов! А что же тогда говорить о России, где коренные народы живут на исконных землях, имеют уникальную древнюю культуру! Почему их почти нет на экране?

Виртуальная реальность во многом заменяет нам действительный мир. А в жизни ведь как? Видит человек: на его земле все меньше соплеменников, людей с понятным языком, привычной внешностью, повадками, и сразу включаются этнические защитные механизмы. Ксенофобия, или "чужебоязнь", надо признать, это острое, опасное, порой постыдное выражение естественных внутренних процессов этнического сопротивления, и связано оно не с врожденной агрессивностью, а с тревогой народа за свою будущность. Запрещать ксенофобию - примерно то же самое, что разгонять тучи над Красной площадью перед парадом. Дождь потом все равно пойдет, но будет гораздо сильнее, а может и с "градом"... Надо устранять поводы для этнических тревог.

По сути, российское телевидение провоцирует ксенофобию, невольно включая подсознательные инстинкты этнической самозащиты. Глядя на экран и не находя там никаких признаков своей национальной культуры, никаких родственных лиц, или обнаруживая их исключительно в негативно-криминальном контексте, тот же аварец, чеченец или башкир испытывают ту самую этническую тревогу, которую ощущали их далекие предки в пору иноплеменного засилья. "Но ведь это невозможно, чтобы всех в эфир!" - скажете вы. Всех и не надо, для того раньше и выдвигались знаковые фигуры национальных культур: Гамзатов, Кугультинов, Кулиев, Эсамбаев... Где они? Умерли. А смена? Нет смены - сэкономили...

Давайте поставим себя на место молодого человека, приехавшего, как неудачно выражались прежде, с национальных окраин в Москву. Он часто воспринимает этот город не как столицу общего государства, а как центр сил, чуждых, враждебных его языку, культуре, равнодушных к его национальным авторитетам. "Вы не хотите нас знать? Так получите лезгинку на Лобном месте!"

Подобно тому, как квартирный вопрос испортил москвичей, вопрос территориальный, мягко скажем, не улучшил характер народов, населяющих просторы Россия, ибо административные границы у нас проводились под влиянием разных факторов - политических, экономических, застольно-дарственных. Межнациональные конфликты конца 1980-х, парад агрессивных суверенитетов, по-большевицки спровоцированный центром, кавказские войны, этнический терроризм - все это, добавившись к давним племенным спорам, пошатнуло межнациональный мир в стране. Этнические глыбы, из которых сложен наш общий дом, лежавшие ранее впритирку, встали кое-где углами друг к другу. Кто сгладит острые исторические углы, кто актуализирует общий дружественный миф? Этим традиционно занималась у нас научно-творческая многонациональная интеллигенция, ибо только ей дано формулировать новые идеи, символы, корректировать с помощью художественных образов национальные коды, целенаправленно изменять комплиментарность народов. Попросту говоря: как можно плохо относиться к пастуху кавказской национальности, если его любит наша свинарка Глаша?

Помните, что сказал, пленный Шамиль, когда его бесконечно везли в Санкт-Петербург: "Если б я знал, что Россия такая большая, я бы никогда не стал с ней воевать!" Однако для того, чтобы это понять, следует, как учил Гоголь, по ней проездиться. Но, увы, канули в Лету традиционные дни братских литератур, которые в прежние времена проводились ежегодно и нарочно в разных республиках, автономиях, областях, когда у разноплеменных участников формировалось чувство единого пространства. А теперь кто бороздит Россию? Террористы с взрывчаткой в сумках да беспошлинные коммивояжеры. Куда же ездят московские и питерские писатели? В основном, в Америку, Германию, Израиль... Тюркоязычные литераторы зачастили в Турцию, а угро-финны - в Финляндию и Венгрию. Там их привечают, переводят, подкармливают...

Особым инструментом сбалансированной межнациональной политики в СССР являлись премии в области литературы и искусства. Высшей была, если помните, Ленинская премия, среди ее лауреатов: Муса Джалиль, Мухтар Ауэзов, Олесь Гончар, Чингиз Айтматов... Ныне (с 2005 г.) ей по статусу соответствует президентская премия. За шесть лет таковую не получил ни один национальный писатель. Напомню: каждый год в перечне лауреатов государственных премий СССР и РСФСР непременно присутствовали национальные авторы. Обязательно! А теперь внимание: с 1991 по 2004 год Государственной премии России удостоен только один "национал" - чеченский писатель К. Ибрагимов (2003 г.) Так и хочется горько пошутить, что вайнахские литераторы отстояли свое право на общефедеральное признание с оружием в руках. Но, учитывая сложную обстановку на Северном Кавказе, я так шутить не буду. Вместо Госпремии России теперь у нас премия Правительства РФ. За шесть лет с момента ее учреждения ни один автор, сочиняющий не на русском языке, этого отличия не удостоился.

А сейчас я выскажу то, ради чего, собственно, и сел за эти заметки. В России сегодня нет продуманной, скоординированной межнациональной политики в духовной сфере. Более того, идет постепенное разрушение федеральных связей на культурном уровне. Высшая власть говорит о необходимости формирования новой исторической общности - "российский народ". Интересно, как это произойдет без участия культуры, которая способна, как я уже сказал, корректировать национальные коды? Но коррекция может укреплять дружеские, партнерские отношения, а может и разрушать... И если мы строим общность, то надо понять, что у нас будет общим, а что должно навек остаться уникально национальным, потому что "общность" - это не "одинаковость"...
Тут не обойти "русский вопрос", без решения которого никакой новой общности не будет. Прекрасно, что президент Медведев призвал "развивать лучшие черты русского национального характера". Теперь самое время отказаться, наконец, от стойкой традиции воспринимать русских не как самостоятельный народ, имеющий свои земли, интересы, устои, проблемы, обиды, наконец, а как некий условный "этнический эфир", "государствообразующий вакуум", в котором идут себе социально-экономические процессы и осуществляются интересы различных этнических групп и страт... Но русские - это не "этнический эфир", это большой, мощный, хоть и надломленный жестоким веком этнос. И клич, брошенный на Манежной: "Россия для русских!", надо понимать так: "Россия и для русских тоже!". Как же надо было обидеть "государствообразующиий народ", чтобы он почувствовал себя неуютно в стране, носящей, между прочим, его историческое имя! Давно замечено: смуты и революции в России случаются именно тогда, когда русский народ (а не караул) устает от собственного государства. Впрочем, это тема для другой статьи...

Источник: http://etnopolis-ch.livejournal.com