Жаль, что пропустила такой замечательный спектакль. М. Корягина просто молодец. А Вам, Н. Гаврилова,
спасибо за информацию о спектакле, обязательно со своими учениками посмотрю сей спектакль.

Фото: Тимер Акташ.

В программе спектакля в качестве эпиграфа напечатан следующий отрывок из трагедии в стихах:
«Шелепи
Эс мар пулсан – пуласлаха кам салтар?
Эп мар пулсан – ачасене кам салтар?
Пин сул упрана чевел челхене
Эпир татар-и чере хелхемне?
Если не ты – будущее кто спасет?
Если не я – детей кто спасет?
Тысячу лет хранимый певучий наш язык
Прервем ли мы его живую искру?
(Дословный перевод, в сокращении)
На премьеру пришло довольно много зрителей. Зал на 1100 мест (по словам билетера) был почти заполнен. Присутствовали элита чувашской национальной интеллигенции, министр культуры, по делам национальностей, информационной политики и архивного дела ЧР Роза Лизакова, ее заместитель, экс-министр Наталья Володина.
На больших собраниях заметно, что хотя генофонд чувашской нации сильно пострадал из-за нашествий и войн в прошлые века, есть и настоящие красавицы. Красавцев, жаль, явно меньше.
Артисткам сам бог велел быть красивыми. Мы можем ими гордиться. И артисты были хороши. Все играли профессионально. Светлана Савельева (Ман Ама) , Василий Павлов (Шурсухал), Полина Чамжаева и Наталья Алексеева (Элпану), Венера Пайгильдина (Шелепи), Алевтина Семенова (Херкке), Лидия Красова (Ашапатман) и другие.
Отметим также удачные художественное оформление спектакля c изображением древних богов и костюмы в восточном стиле (белые у женщин-воительниц и Шурсухала и черные – у вражеских воинов-мужчин). Жаль, правда, что заявленное в названии серебряное войско, то есть амазонки в серебряных доспехах, выглядело не так, как представлялось. Мы думали, что увидим похожие на боевые шлемы чувашские девичьи и женские головные уборы «тухья» и «хушпу». Впрочем, театральное представление использует и условные формы.
Сильная сторона спектакля, - конечно, поэтический язык автора – Марины Карягиной. Это отмечал один из зрителей – издатель Александр Вражкин. Правда, массовый зритель в традиционном чувашском театре, может быть, не слишком привык к высокой поэзии. В этом отношении, наверно, как заметила одна из зрительниц, обеспечить большие кассовые сборы будет проблематично. Но в чувашской диаспоре, кажется, для этого шансы есть. Мне, например, как-то один местный чувашский активист из Башкирии говорил: «У нас чувашский театр любят».
Интересно, что среди зрителей были и русскоязычные библиотекари. Они также с интересом воспринимали постановку. Сюжет им более-менее был понятен. А пояснения им давал сосед из другого ряда.
Зрители тепло приняли спектакль. Звучали дружные аплодисменты, артистам вручались цветы. Правда, обмениваясь впечатлениями после спектакля, одна зрительница – филолог посетовала, что авторов на сцене представляли не на чувашском языке. (Кажется, это делал администратор театра.) – Какой диссонанс, - сказала она. – Автор произведения призывает нас хранить родной язык, а объявляют на другом…
Строгий критик-театровед, может быть, найдет и другие недостатки в постановке. Но с точки зрения зрителя, наблюдающего за современным чувашским искусством, спектакль явился заметным событием в культурной жизни Чувашии. Он является новым шагом и в чувашской поэзии, и в чувашском театре.
Тимер АКТАШ.
Чебоксары
2010, март