Резервация для народа, как способ сохранения этнической культуры от ассимиляции. Авторы: Ю.Бромлей, Р.Подольный
Несколько лет назад один из авторов этой книги получил письмо. Человек, который его написал, выражал сожаление, что его собственный маленький народ. не был в свое время помещен в резервацию, как некоторые индейские племена в США. Вот мы, писал он, ругаем за резервации американское правительство, а ведь именно в них и сохранили индейские племена свои языки, культуру, обычаи. Вне резерваций индейцы смешивались бы гораздо сильнее и с индейцами других племен, и с американцами европейского происхождения, а их культура была бы в гораздо большей степени размыта влиянием пришельцев. В письме звучала подлинная боль: А боль заслуживает внимания. Стоит задуматься над мыслью автора письма, тем более что он сам довел ее до логического конца—в рамках той логики, которой он здесь следовал. Что ж, тут надо разобраться. Может быть, на самом деле надо не порицать такой способ решения национального вопроса, а наоборот? Как ответить на этот вопрос? Попробуем довести мысль автора письма — и создателей резерваций — до масштабов всеобщего идеала. Представим себе, что каждый народ планеты — большой ли, малый ли — заключен в рамки определенной территории, отделен от других народов непроницаемой стеной. Вот уж когда будет, кажется, обеспечено сохранение в неприкосновенности и языка, и всех этнических особенностей — от обычаев до обрядов, вот когда ирокезы останутся ирокезами, юкагиры — юкагирами, французы — французами и т. д. Но представим себе далее, что такие непроницаемые для взаимодействия между этносамиграницы проведены были бы, скажем, на пару тысяч лет раньше. Это означало бы, что тех же французов, ирокезов, а также русских, англичан, японцев и множества других современных народов сегодня просто не было бы—ведь они возникли в результате этнических процессов, в ходе которых важнейшую роль играли переселения, этнические смешения, взаимовлияния культур и языков. Сегодня, как и десять, двадцать или пятьдесят веков назад, прекращение контактов между народами — даже только таких контактов, при которых взаимодействующие культуры изменяются сильно (а как отделить причины «сильных» культурных изменений от причин изменений «слабых»?), означало бы застой и загнивание — потому что именно контакты между народами помогают человечеству в целом развиваться. Но вероятно, еще важнее, что такое заключение рода, племени, народа в нечто вроде концентрационного лагеря (а именно с концлагерями сравнивают передовые американцы индейские резервации) было бы величайшим нарушением прав и отдельного человека и этноса в целом. Надо ли напоминать, что создавались резервации фактически вовсе не для сохранения в неприкосновенности индейской культуры. В реальной жизни это был способ избавиться от индейцев, освободить от них земли, требовавшиеся «белым» американцам, — недаром же отведенные в США индейцам территории все уменьшались и уменьшались и в XIX и в XX веках. А самобытная индейская культура на этих территориях тоже не столько развивалась, сколько ослаблялась — тюрьма ведь не самое лучшее место для сохранения народных обычаев, фольклора и мифологии. Да, процессы ассимиляции таким способом, безусловно, ослаблялись — но не слишком ли дорогую цену приходилось за это платить? Притом же, не будем забывать, насильственное подавление самой возможности межэтнических контактов, смешанных браков — да даже и естественной ассимиляции — столь же отвратительно и преступно, как насильственная ассимиляция. Когда в 60— 70—е годы на окраинах Китая девушек коренных национальностей Тибета и Синьцзяня вынуждали выходить замуж за ханьцев (этнических китайцев), а юношей женили на китаянках, это было нарушением священнейших человеческих прав. Точно так же, как запреты браков «арийцев» и «неарийцев» в гитлеровской Германии, как линчевание в свое время в южных штатах негров, вздумавших связать свою судьбу с белыми женщинами. Если отбросить конкретные детали множества ситуаций, то явственно обнаружится противоречие между некоторыми действиями, направленными будто бы на сохранение народа, и правами, которыми обладают люди, этот самый народ составляющие. Заключение этноса в резервацию — это вариант защиты народа от слишком тесных (или почти любых) этнических контактов, что ' ограничивает не только людей из других народов, но и членов самого этноса. Ограничивает не только в передвижениях, в прямом общении с соседями, в товарообмене; особенно важно тут самое опасное из ограничений—в информации, в знаниях. Этнос, оказавшийся (даже по собственной воле) в изоляции, тем самым оказывается обреченным на застой—и это еще в лучшем случае; застой имеет свойство переходить в разложение, если его не прервет скачок в культурном развитии. Но при такой изоляции мало шансов дождаться скачка. А ведь мир вокруг «уединившегося» этноса меняется, раньше или позже он будет вырван из своего «уединения» силой, как это, например, случилось с Японией во второй половине XIX столетия. Япония, кстати сказать, сама себя пыталась сделать —с используя географические условия—резервацией. А резервации типа индейских в США могут быть созданы только большим государством для этнических меньшинств. Значит, здесь по существу господствующая нация решает, как жить людям малых народов, даже если это делается формально с согласия их представителей. Такое согласие, как показывает конкретная история тех же резерваций, всегда бывает или вынужденным, или полученным обманом. Но, скажет нам автор того письма, зато народ уцелеет, а разве не должны люди приносить жертвы ради своего народа? Обе половины этого предложения сформулированы неточно, а значит, неправильно. Резервация сама по себе не может уберечь народ и его культуру от изменений, прежде всего потому, что застой — тоже изменение, только непременно к худшему, культура в резервациях обедняется искусственно самими условиями жизни в них. И выплачиваемые индейцам пособия тут нередко играли прямо—таки роковую роль; так подкупали вождей и обрекали на бездеятельность низы. Что же касается жертв. С давних времен вошла в обиход формула, которую один из ее пропагандистов изложил так: «Я люблю свою семью больше самого себя, свой народ — больше своей семьи, человечество — больше своего народа». Константин Симонов писал в годы Великой Отечественной войны: В нас есть суровая свобода: На слезы обрекая мать, Бессмертье своего народа Своею смертью покупать. Но — обратите внимание на первую строку приведенной строфы: она кончается словом «свобода». Человек свободен приносить себя в жертву своему народу; но нет ни у кого права заставлять других приносить себя в жертву чьему—то представлению о том, как должен жить такой—то народ. Резервация раньше или позже оборачивается концентрационным лагерем, а «спасаемые» — жертвами в нем. Малый народ не только имеет право — он обязан во имя собственного достоинства его людей бороться за национальное равенство. И точно так же он имеет право и обязан обороняться от насильственной ассимиляции большим народом, как и этот большой народ обязан сопротивляться ведущим к такой ассимиляции действиям своего правительства. Но ассимиляция естественная, не насильственная по определению В. И. Ленина —— прогрессивная. ' Тогда что же — нет у малых народов пути в будущее, во всяком случае сколько—нибудь далекое? Логика у тех, кто считает этот вопрос чисто риторическим и уверенно отвечает на него «да», достаточно четкая. Этнические контакты расширяются естественнейшим образом? Конечно. Ведут они к проникновению в каждую этничес— утг^тг mim кую культуру новых элементов? Безусловно. Приводят они к постепенно нарастающему увеличению числа смешанных браков? Очевидно. Вот и все. Да, эта логика на первый взгляд кажется безупречной. Но жизнь, как известно, шире всякой логики, практика богаче любой теории, история знает больше вариантов, чем в силах зараз осмыслить их обыденное сознание. Опыт этнического развития показал этнографам новые, раньше неучтенные возможности. Мы поговорим о них в дальнейшем, разбирая процессы, идущие в Сибири, Австралии, в Тасмании и на Аляске. А отступление о резервациях закончим напоминанием о древнем изречении, которое гласит, что желающий сберечь душу свою потеряет ее. Вот так же этнос, желающий самоизоляцией сберечь «душу свою», наверняка ее потеряет. http://hi-electres.ru/index.php/vse-stati/obshchestvoznanie/etnografiya/121-rezervatsiya-dlya-naroda-kak-sposob-sokhraneniya-etnicheskoj-kultury-ot-assimilyatsii | 
