Хорошо было студенту летом в деревне. Отдыхай, каникулы! Я так и делал, отдыхал. Разумеется, что-то делал, помогал дома родителям. В деревенском доме работа всегда найдется. А еще рядом дядя Леня живет, старый бабушкин дом напротив нашего стоит.
…Гроза надвинулась внезапно. Набежали тучи, ветер закрутил травинки в воздухе. А скошенная трава еще не просохла. Надо срочно убирать, прятать в сарай. Я прибежал к бабушке помогать, таскать непросохшее сено на сеновал. Таскаю охапки сена, а перед дождем так душно. Пить хочется! Я и попить успеваю. У бабушки всегда полведра тураха в избе найдется. Это такой чувашский напиток из молока готовится. Жажду утолять.
Так я носил сено с огорода во двор, а в доме успевал хлебнуть кисловатый турах. Почти бегом работал, все сено перетаскал. И все время пить хотелось. А дождя все не было. Когда я в очередной раз забежал в дом отпить глоток тураха, в ведре было пусто. Не мог же я все выпить?
- Да это я поросятам отдала, не подумала…, - сожалела моя бабушка.
…Вот если бы я тогда полностью напился тураха, никак бы не запомнил его вкус в тот душный летний день, когда так и не было дождя.
Так вот: мацун, которым угощал меня Габриелян в Армении – это почти тот же самый наш турах. Найти там два отличия вряд ли возможно. Разве что упаковка стала современной. А вкус бабушкиного тураха тут же напомнил о себе. И запах сена пришел вдогонку. Больно уж кололось сено тогда!

Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи: пламя огня, на бегущий ручей и облака в небе. Я бы еще добавил – на танцующих армянских девушек. Они даже в современных ритмах так изящны и неподражаемы! Прельщают движения рук, кистей, кончиков пальцев. С таким достоинством и благородством выписывают танец. О ножках и говорить не приходится. Загляденье!
Знаете, чем отличаются движения рук в танце у армянских девушек и у чувашских?
Ни за что не догадаетесь! Армяночки выписывают узоры руками всегда выше девичьих плеч, как бы несут над собой драгоценные пиалы с нектаром. При этом армянские мужчины могут возбужденно восклицать вслед им: «Таши! Таши!» Я спросил у них, что это означает. Никто толком не знает: «Что-то вроде: Давай, давай!» Клич совершенно не армянский по звучанию. А по-чувашски это означает: «Танцуй, танцуй! Пляши, пляши!»
У чувашских девушек руки никогда не поднимаются выше талии, кисти как бы прикрывают подол платья, не позволяя даже ветру отвести его в сторонку. Кисти рук плывут так, как будто танец проходит по пояс в воде, а пальцы окунаются в волну. Или если не в волну, то в траву по пояс, которую приходится разводить руками, чтобы пройти.
Вот так танцуют наши девушки, как по воде пишут кистями. Огонь и вода, вот что можно сказать про армянских девушек и наших. Настолько они отличаются и потому так интересны для мужчин.
Говорят, в древности все народы были огнепоклонниками. Весьма вероятно. С детства помню, как в каждом чувашском дворе стоял ЛАЩ – такой темный летний не то дом, не то сарай. Лачуга. Там летом готовили пищу и питались всей семьей. В центре лаща, прямо на земле, в углублении – никогда не остывающий очаг. Над очагом, в низкой дощатой крыше прорезано отверстие для дыма, оттуда же падает свет.
Так как земляной пол чуть ниже, вытоптан за десятки лет, то там всегда прохладно. Здесь же на земле оставляли приготовленную на целый день еду, которая так лучше хранилась. Мы, дети, могли, когда захотим, пройти туда и покушать. Или просто попить простокваши или черпнуть ковшом холодной волы, которая отчего-то там становилась вкуснее. А очаг тлел себе и тлел, над ним всегда висел котел.
Чувашские дети огня не боялись, огонь их слушался. Вся пища чуваш готовится на огне. Практически нет ни одного холодного блюда, никакой закуски в национальной кухне. Наоборот, наиболее важные и вкусные деликатесы готовятся на огне в течение длительного времени: Какай-шурпе – мясной суп, Толтармаш – кровяная колбаса, Шартан – кусочки мяса, запеченные со специями в телячьем желудке. По несколько часов пекут.
Впрочем, иногда по весне, когда мы всей деревней помогали друг другу сажать картошку, то оставшись уже без мяса, соседи угощали своих помощников не только яйцами вкрутую, но и зеленым луком в Айране, разновидности простокваши. Это единственное холодное блюдо, что мне запомнилось.
Зато тут же в огороде, рядом с грядками, стояло порой ведро чувашского пива с прилаженным ковшом, чтобы и дети, и взрослые могли отпить. При чем дети не смели подойти туда раньше взрослых мужчин. Не потому, что пить такое пиво детям нельзя – это совершенно безобидный напиток, хотя заварен на хмелю. А потому, что не принято было, нескромно. Впрочем, пиво весной варили редко.
Готовили чувашское пиво в нашей деревне на Троицу или на Петров день: то ли хмель созревал, то ли хозяйки освобождались на это дело. Но свежий хмель на пиво не годится, в дело идет только прошлогодний, подсушенный и ароматный. Кажется, варили национальный напиток все-таки на Троицу – это престольный праздник в нашей деревне. Престольный – значит, эта святая икона оберегает наших жителей, ей более всего здесь поклоняются. И сюда идут в этот день гости и родственники из соседних сел и деревень.
И тогда каждая хозяйка варит в лачуге – Лащ пиво по старинному рецепту от своей бабушки. А чаще не от своей бабушки, а мужниной, т.к. жены обычно пришлые, из другой деревни. Обычай запрещает чувашам жениться ближе, чем за семь колен родства.
Причем, подготовленное сусло доводили до кипения не на огне, а разогретыми на углях специальными камнями для варения пива. Их забрасывали в котел.
В Армении же едят много зелени, фруктов, орехов. Пьют минеральную воду. В каждом доме гостю ставят блюдо с фруктами, самыми разными, прямо из сада. И угощают кофе. Армянский кофе – напиток особенный. Я не поклонник кофе, но здесь к нему прикипел. Особенно важно, что у кофе на армянском есть свое название, кажется, Сур. Значит, это настолько давняя традиция, что имеет свое национальное название для напитка. Вот кофе у них абсолютно горячий, и пьют его в немыслимо маленьких чашечках. Вернее, так и положено пить кофе. Но для нас то непривычно.