Игорь Васильев
ХАОС
(цикл стихов)

Где начинается и заканчивается ночь,
где поют и танцуют молодые женщины,
где вино не валит с ног, а дает новые силы,
где любовь не дает уснуть –

там я не был.

Я писал безнадежные письма.
Следил за голубями, но не решался
доверить им почту.

Я был неподвижен, как тень предмета.
Я был, как лицо без глаз.

Продолжение праздника
Жертва остыла,
орудие растерзания остыло.
Солнце садится.

Среди язычников я самый первый христианин.
Среди бандитов – невинный барашек.
Среди мужчин – поэт с безнадежным будущим.
Среди поэтов – мужчина с беспутным  прошлым.

За простыми действиями скрывается чудо.

Несколько моментов до праздника
Десятилетние мальчики прославляют Всевышнего.
Мозолистые руки в родниковой воде.
Мать поет песню на чувашском языке,
я прячусь за деревьями и жду, когда меня начнут искать.

Спят все вокруг.
В одночасье все превратилось в ноль.
Нет игры, нет свечей, нет взрослых.

Женщины с белой кожей
с нежностью смотрят на мои пальцы.

Улетающие птицы и никакой гордости.
Воздушного змея не удержать на привязи.

Первое обращение к мертвым
Огонь превращается в воду
в условиях арктического климата.
Вода превращается в вино
на тридцать третьем году жизни.
Вино превращается в уксус,
если его вовремя не выпить.

Кровь превращается в слезы.

Хлопоты связанные со смертью
Антракт:
пахнет жареными пирожками;
ноги путаются в тумане
со следами чужих собак.
Священное молчание,
опрокинутое навзничь тело,
возвращение из поселка.
Не пить,
но пьянеть от причастности
к событию.
Чужие люди настраивают против себя.
Посторонний глаз в моей душе.

Праздник без меня
Дым есть.
Пахнет дым моим прошлым видением:
дом посреди людей,
дом из камней и железа,
дом, как слово из дыма.
Я протягиваю руку
и касаюсь его твердыни,
люди расходятся
и каждый закрывает за собой дверь.
Я есть.

К вопросу Д. В.
Он спросил между делом:
вот человечество ушло в могилу –
продлится ли существование мира?

Апрель в начале
Настежь окна сверкающие на солнце,
легкая поступь, не разбудить бы её.

Куда убежать не оглядываясь,
куда вернуться окончательно беглым?

Настежь тела обнаженные чистые,
душевный недуг исцелим и отвержен.

Каждый шаг мелодичен и длителен,
мучительно долго ожидать исхода.

Рано или поздно пройдет озноб.
Рано или поздно и нас простят.

Веселье начинается
Я играю в игру:
покажите мне голое тело;
я сбрасываю одежды, душимый духотой;
часы остановились внезапно,
время не приближается более к смерти
и можно отразить непогоду,
встать на равных с небом
и отложить самопогребение
до времен далеких,
едва предчувствуемых времен.

Огонь
Огонь обрушился на мою голову.
Огонь спохватился во мне и вырвался
к своему истоку.

Можно понять тех,
кто просит подаяние.
Можно понять и тех,
кто дает им.
И тех, кто отказывает.

Я говорю: да! любой борьбе,
когда под занавес дня
юные безусые мальчики
брызжут огненным молоком
в губы своих матерей.

Чего мне ждать,
если и тут и там
расцветают искаженные будни.

Возвращение к минувшему
Бывает молчание созвучно крику.
И камня удар не больнее брошенного
нам в вдогонку слова.
И если бы птицы могли рассказать
о своем перелете,
мы бы, наверно, боялись
покинуть пристанище, чтоб вернуться обратно.

К вопросу Д. В.
Что мне ответить?
Я знаю, что это останется между нами,
но он не удивился,
не повел бровью.
Для него разумеющимся фактом
остается вывод противоположный
моему ответу.

Что же такого я сказал?

До
До того, как пролилась первая кровь,
никто не знал моего имени.
Никто не ведал, как может шаткое перемирие
между телами нашими
довести жизнь до состояния потери надежды.

Кто ушел последним?
В руках унося наши песни,
в глазах скрывая пепел времени.
Тот ушел навсегда.

Мраморные дороги в мертвом городе.

После
После того, как
крови первые капли
впитала земля,
имя мое ветром растрепанно до неузнаваемости.
И в этом есть польза.
Если хочешь быть скрытным
не узнавай ближних,
держись подальше от одиноких женщин,
и не пей с незнакомцем.

В
В настоящий момент рана уже зажила.
На открытой местности неприютно стоять
и ждать когда разожгут костры.

Беззубые красные псы
стерегут черные деревья.

Кризис прошел стороной.
Дыхание ровное при виде неба.

Празднование дождя
За разговорами забываешь о молчании.
Огонь не должен угаснуть пока идет дождь.
Я в числе юношей.
Я среди дев встречаю одну.
Пока идет дождь напрягается наша плоть
в тесной летней избе.
От наших движений дрожали дубы и орешники.
И сбились со своего курса птицы.
Пока идет дождь, есть о чем помолчать.

Мохнатка
Подсознанием автоматически
воспринимается культ мохнатки.

Я бежал по следам белых капель,
наповоду навязчивой мысли
об удовольствии.

В конце концов
поражение неизбежно.

Исследователь жизни вынул из нее свои пальцы.

Совершенный стыд
Тень яблока
лежит на поверхности
сомкнутых губ.

Второе обращение к мертвым
Для глаз неподвижность.
Для губ молчание.
Для рук труд.
Для души чистота.

Третье время суток
слово мое бездействует.
А человеческие подвиги
не сходят с порочного круга.

Я же отвечу.
За все отвечу,
за все спрошу.

Новая Нарспи
Сетнер: Что ты видишь?
Нарспи: Ничего из того, что поддается описанию.
Сетнер: Что ты слышишь?
Нарспи: Ничего из того, что можно понять.
Сетнер: Что ты чувствуешь?
Нарспи: Ничего из того, что можно пережить.
Сетнер: Что ты делаешь?
Нарспи: Ничего из того, что можно завершить.

Праздник в тени
Пиво, лепешки, каша.

И сядут на землю, и помолчат
для порядка.
Дети, неслыша взрослых,
будут прислушиваться к лесу.
А солнце замрет.
И солнце уйдет.
Завершится таинство.
И как первый костер
оживет от крови быка,
так и огонь последний погаснет в родниковой воде.
Уснувшие дети
опрокинут слезы во сне.
И лягут на спину белого быка
на пастбище под небом.

И взрослые встанут с колен.

Сетнер
Нарспи: Что ты видишь?
Сетнер: Матовый свет.
Нарспи: Что ты слышишь?
Сетнер: Голоса предков.
Нарспи: Что ты делаешь?
Сетнер: Смотрю на живых.
Нарспи: Что ты чувствуешь?
Сетнер: Кровь медведя, когда тает снег.

Благая весть
Мечтатели кланяются солнцу.
Как можно проснуться мертвым?
Где голос добрый, зовущий по утру,
где пальцы ласкающие погибающего,
где все эти приметы возрождения?

Видение
То, что есть простота –
есть совершенный мир.
Есть отклик на мольбу тела –
как разобраться в себе.
Но началось опасение –
от сердца брать или отдавать сердцу.

Дорога
Дождь, коснувшись меня,
убрался на юг.
Я нес мокрую душу.
Боль-молния
протянулась от неба до земли
и я упал на дорогу,
чтобы стать дорогой,
чтобы кому-то было не страшно
покидать свой дом.

Тайное
Ужас комнаты не в стенах,
а в одиночестве за стенами.

Несовершенный стыд
Тень яблока
лежит на поверхности
сомкнутых губ.

Соперничество
У старухи сердечный приступ,
но она мечтает
пережить своего старика.

По старшинству
Было три брата в доме.
Я младший среди женщин.
Старший убил отца своего и возлюбил мать свою.
Я избежал многословия.
Средний убил за отца своего и презрел мать свою.
Я не пошел ни по одному намеченному для меня пути.
Младший пошел по миру.

Два сна
I.
гроза аспект неверной мысли
совали павловой
собаки грызли
бурю с голодухи
II.
пиздец я чудя
охтей двор
полон зон
тьма удвоив меня
задворка не чрево

Конец небес
Тупик посередине неба.

Дом
Там дом, который к моему появлению
был слезами ожидания
омыт.
То, что осталось
Небо темнеет по ветру.
Тень кота становится тенью мыши.
Чай остается чаем.
Тело – телом.

Ноябрь
1.
Просыпаясь, первым делом, взглядом – в окно.
Кто-то разрезал небо? – нет!
Это – нитки-провода (электричество) – человека труд.
Кто-то грамотный нотные знаки
бросил выше своей головы. Нет,
это – птицы прощальные передышку
осуществляли.

2.
На скелете дерева
птицы выкаркивали свои имена.
И на мокрую от первого снега землю
падали первые слезы птиц
оплакивающих осень.

3.
Был день.
Дождь стариком столетним
лег на дорогу и
умер.