Игорь Васильев

Стихи из цикла
УСПЕТЬ ПОЙМАТЬ ПАДАЮЩИЙ КУВШИН

1
Искусство смеяться
электрическим смехом
это
жизнь
в которой нет того
о чем мечтал Бетховен.

Разница между мной
и другими
в количестве пожираемых
за ночь
сновидений.

Стреляя из воображаемого
ружья
в реального противника
я сам
становлюсь
подобием собственного ужаса.

Моя оранжевая рубаха
прожженная сигаретами
похожа на
изнасилованную девку.

Заплеванную душу
подхватил
первобытный ангел
и сделал знак Богу.

2
Уличная повседневность.

Ни капельки дождя
хотя небо
сегодня очень опасное.

Она подкараулила мое
тело
и набросилась
на мясо
зубастой вагиной.

Она как нож
воткнулась в мое сердце.

Она разрезала
мой живот
чтоб достать меня
изнутри.

Уличная псевдоместность.

Деревья  в избытке
листьев
я страдаю
от пыток
пагубных мыслей.

Я завелся будильником
и
жду своего часа
выкуривая остатки
похмелья.

Пока

шансоньетка
шантажирует
в шалмане
«шар».

3
Давайте отложим лирику
в долгий
покойный ящик.

А лириков переведем
в отделение
для психоневротиков.

Ночь не приносит
радости.

Все эти звезды и луна
не идут ни в какое
сравнение
с деньгами
как способом залезть
девке в трусы.

Что ж
пора зарабатывать
миллионы
меняя специализацию
на духовный неуют
на твердый неуд
по
курсу валют
центрального банка.

Но тяжело живется
человеку из кожи.

4
Это могут другие.
Зубастые и активные.

Я в безбожной корректуре
собственных мыслей
обезглавил поэзию.

Раны заживают
медленно.
Рано писать о любви.

Зимушка
квашеной капустой
затыкает рты
потаскушкам весны.

Все и вся

крякают и размножаются
насытившись
хлебом земным.

Но я
милостив как
огненный шар
милостив как
кровавая соль.
Движение которое
необходимо
для жизни
крутится на языке минетчицы.

Песий свист
гонит
по следу рваной свободы
туда и обратно
по железному асфальту
неба.

Минутки
как подыхающие рыбки
приплясывают
в пятилитровом ведре
космоса.

Я не спешу
пирую остатками
цветных картинок
фрагментами поцелуев.

Это не дурно
тестировать свое сердце
на выдержку
барабаня кривыми пальчиками
по лысой дальнозоркости
жирного оптимизма.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЛЮБОВЬ

1
Благословите меня
на внедрение
в шайку любовников.

Я тоже буду любить.

Как страшно
и легко.
Но если ночь будет
такой же прекрасной
как она
тогда я буду презирать
солнечный день.

2
Что мне делать
с бритыми губами юности?

В молоке купается
язычок
любимой
плодами невинности
закрыв глазенки.

Смеется
прикрыв крылами голубки
свои кудрявости.

Скорее всего по стеклу окна
природа размазала
испражнения времени.

В заштопанном комбинезоне
бессловесности
нарушать тишину
ее глаз
с загадочным выражением
переспевшей вишни.

Вот и брожу осторожно
из палаты в палату
оглядываясь
на холодный свет.

3
Частный случай
разлука и смерть.

Представления о свободе
об одиночестве
могут быть ложными
как фантазии
о всеобщем равенстве.

Мы равны
но нас равняет любовь.

А она рыцарствует без пощады
на поле сексуальной
свободы.

Мне остается бессознательно
довольствоваться
тем
что от нее
остается.

Осторожно!
Высокое напряжение
души.

Битое охвостье
любви
принимает страдание
за
свою веру.

Интоксикация чувств
запотевшие кулачки
уймись
бесхозная мамка.

Беспомощный окурок сердечка
задыхается смехом
на ржавом тротуаре
под немузыкальные аплодисменты
бабки-пупорезницы
в монокле
которая так за-здорово
лишила нас Бога.
4

Женщина-галлюцинация
уже не повторится.

Судьба вскрыла нас
и
прооперировала
несгибаемым ломом реальности.

Затем хладнокровно
сшила
коварной иглой
с непослушными нитками.

Любовь не повторяется.

Она гнездится где-то
внутри
до поры до времени.

Потом твердым
клювом
разрывает грудь
и
вырывается на свободу.
Большой взмах крыльев
с которых стекает кровь
и ее больше нет.

Потом
душа в одиночестве
каратает
время.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОЭЗИЯ

1
Вера в прекрасное
это вера
в самих себя.

Мы же прекрасные человечки
живем в прекрасное время
и
создаем платформу
для прекрасного будущего.

Поэт не должен
возвращаться из
прошлого.

2
Если ты одинок
пей вино.

Если ты не один
пей вино.

Если женщина не дает
пей вино.

Если ты вместе с ней 
пей вино.

Не обращай внимания
что за окном
ночь или день.

Пой
и тебя кто-нибудь
услышит.
Можно иначе
но свободной душе
не нужны
клятвы.

3
Поэзия сравнима с Богом.

Эта лестница
приведет меня к нему.
Но конструкция
хрупка
я могу упасть вниз.
Мне все равно
останусь я
или
меня не будет.

Не будет меня
не будет
поэзии.

Взгляд на искусство
внутри
искусства.

Бедный Марсель!

4
Живи как все
и
умрешь как все.

В этом нет ничего
необычного.
Я бы даже сказал
настораживающего.
Сочиняй стихи
как все.

Если доживешь до старости
то станешь
живым классиком.

Если закроешь глаза молодым
то станешь героем.
Что я имею против
героев?
Ничего.

5
Я не боюсь предсказаний
гибели.
Но меня пугают
предсказания счастья.

Поэзия вне времени
вне закона.

Поэзия вне.

Колокольчики зазвонистые
в детских
до крови треснувших
ручонках
тренькают алкогольно
прозрачные ушки
бытия.

Я вынужден оборонятся
от
черствости и категоричности
сытых двуногих.

Как им к лицу
их философия
семьи общества государства.
Мне смешно от
переходящих дорогу мышек
съеденных котами.

Смейтесь и вы
игроки
в поэзию.

Ваш
глаз не промахнется
на луну.

Играйте и вы
хладнокровные патологоанатомы
моей любви.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1
Иногда хочется выпить.
Иногда
любить.

Но с первым дела
обстоят лучше.

Все что легко умирает
вынуждено обороняться.

2
В наших страхах
никто
не виноват.

Душе об этом ничего
не
известно
но ей и достается
больше всего.
Свои собственные страдания
переживаются
легче
чем страдания чужих
или близких.

Необязательно быть
христианином
чтобы помогать ближнему
как необязательно быть
поэтом
или просто
быть.

3
Человек кто ты?
Кто
чтоб во всем
осквернять природу
блядством.

Поэзия
не щадит человека.

Но не надо люди
бояться.
Перо держит мысль
любовь держит человека.

Пока есть еще время.

4
Во всем можно найти
юмор.
Я уж не говорю
о несправедливости.

Мне нужно купить
сигареты
но я покупаю презервативы.

Мне надо увидеть тебя
но я
смотрю порнушку.

Сестра
у меня кончились краски
а мне нужно рисовать
красное утро.

У меня кончились цифры
а мне нужно
рисовать деньги.

На каждом углу
клыкастая тень пьет
глоточками свет и лишает невинности
душу.

А на пятом этаже
рвется больная
после вмешательства
хирургических инструментов
и
холодных резиновых
пальцев.

Я снова маленький
глупый
зародыш
униженный хитрым дешевым
приемом.

В сущности
не меняется только Бог (если бы не она).

Лицо видимый
фрагмент перемен
остальное
чем-нибудь прикрывается
хотя человеческое
тело
имеет право на самостоятельную
обнаженность.

Но об этом
я не хотел говорить…

Бог с вами.