Петров Петр Варфоломеевич, художник.

-Где, когда, в какой семье вы родились?

-Родился 15 апреля 1950 года в Чувашии.

Родители – служащие. Отец, Варфоломей Варфоломеевич, был инженером геологической экспедиции в Семипалатинске, на ядерном полигоне.

Мама, Вера Николаевна, в девичестве – Михеева, работала воспитательницей детского сада.

Оба родом из Яльчикского района: мама – из деревни Лащ-Таяба, отец – из Кильдюшева.

Родители из Чувашии поехали в Казахстан поднимать целину, кажется, в 1955 году.  Оба они умерли, уточнить не могу. Мать ушла из жизни в 1974 году, отец – в 1990–м.

У меня есть сестра Галина. Она сейчас пенсионерка, трудилась воспитательницей детского сада. Живет в городе Электрогорске Московской области. Недалеко от Москвы: с Курского вокзала до ее города электричка ходит.

У сестры четверо детей.

-Где и у кого вы учились?

-Я окончил среднюю школу в Семипалатинске. Но  жил не в самом областном центре, а в военном городке. Рядом - ровная степь, река Иртыш.

В школе любил рисование и черчение. Получалось  хорошо.

Мой дядя, Максимов Николай Петрович,  мой крестный папа  - Заслуженный художник Чувашской Республики, трудился художником-постановщиком в  музыкальном и драматическом театрах. Раньше оба театра работали в одном здании. Вот он на меня повлиял сильно.

Я часто бывал в театре, торчал там,  даже поработал до армии  месяца три художником-исполнителем,  красил декорации.

Я рисовал всегда. Но разумно начал рисовать на факультете.

После школы поехал поступать в Ленинград в Мухинку, на монументальную живопись: мозаика, витражи, росписи…

Но до экзаменов не допустили: молодой, неопытный по рисунку, живописи.

Народ посмотрел, сказал:  «Слабые рисунки. Иди на ХГФ или в училище».

Не зло отнеслись, по-доброму. Я сейчас и сам бы за те рисунки не допустил к экзаменам.

Поступил на художественно-графический факультет в Чебоксарах. А после института пошел в армию. 

…Вообще меня в институт хотели на математику взять. На физмат поступать при собеседовании уговаривали: я был отличником в школе по математическим дисциплинам. Я же «геометр». Математика, физика, химия, черчение…- всегда по ним у меня  «отлично». Но выбора не было: «Только на ХГФ, рисовать хочу!»

Я с детства книжки про художников покупал. Первые купленные книги были о Валентине Серове и голландском пейзаже шестнадцатых и семнадцатых веков. Голландцы сильно повлияли на меня,  хоть я чуваш и по отцу, и по матери.

-Что вы знаете о своей родословной?

-Родственники матери переехали в Крым в годы, когда шло переселение. Там мой дед Михеев похоронен. Дед по отцу тоже умер, я его не застал. А бабушку видел, часто был у нее в деревне. Все предки - крестьяне, земледельцы, землепашцы. Семьи у них были большие, по нынешним понятиям. У отца - четыре брата и сестра. У матери тоже много сестер и один брат.

Где сейчас живут их семьи - не знаю: связи с ними никакой.

-Кто и когда купил вашу первую картину?

-В 1972 году мою  работу «Сумерки» купил Чувашский государственный художественный музей.

Картина – пейзаж. Овраг, старушка идет, гусей погоняет. И мальчик-карапуз. Все отражается в воде.

За картину дали сто рублей. Нормальные тогда деньги. Мне понравилось.

-Сформулируйте свое отношение к искусству…

-Мое отношение к искусству никогда не менялось.  Как полюбил его, так и люблю.

Я всех люблю.

Начнем с Италии. Беллини, например. Творчество Леонардо да Винчи больше люблю, чем Рафаэля и Микеланджело.

У нидерландцев люблю Босха.

У бельгийцев есть Ван Гог.

Голландская живопись – вообще супер!

Я люблю и испанскую живопись, Веласкеса.

Японских художников люблю: Хиросига, Кокусай -  сколько видов Фудзи у него! Фамилии китайских живописцев назвать не могу, хотя она древнее, японцы из нее многое взяли.

Нравятся  японская графика, их живопись на свитках,  гравюра.

Интересно изобразительное искусство Индии, Персии…

Еще любимые имена: Матисс, Гоген, Пикассо,  Рене Магрит.

В соседнем Татарстане мне нравится творчество живописца Эльдара Зарипова.

В Татарстане, Чувашии сейчас доминируют западноевропейские  творческие традиции. В Академии художеств, где учились многие известные деятели искусства, от Западной Европы идет вся учеба.

Я бы хотел сказать, что я - чувашский художник, но не могу: больше - европейский.  А если точнее – чебоксарский художник. Может, яльчикский.

…Сюрреалистов люблю, хотя к Сальвадору Дали равнодушен. Кроме него полно сюрреалистов. Мне нравится эстетика, эстетизм. Я не теоретик, но то, что по мне – нравится, а если не по мне, то – нет.

Понимание искусства – сложная тема. Надо быть психологом, психоаналитиком, чтобы разобраться в природе его восприятия. Я больше гармонию люблю: цвет, гармонию все близкое к этому. А у Дали муравьи ползают - нет, не нравится. Насекомых не люблю. Даже бабочку. Хотя бабочки красивые, но неприятные. Почему - сам не знаю, загадка.

…Я, может, и сейчас не художник. Просто вступил в профессиональный союз. Может, я - графоман, кто знает? 

Главное, чтобы художникам нравилось мое творчество. Им же сразу видно: умный ты или дурак. А остальное меня вообще не трогает. Мне до фени.

Есть чистокровные живописцы, цветовики, понимающие цвет. Есть тональщики: растяжки чувствуют от черного до белого.  Есть графики прирожденные. Это я так грубо…

Я - не цветовик. Точнее, не такой цветовик, как, скажем, мой хороший знакомый Валерий Павлович Полотнов, с которым мы вместе учились в институте. Он родом из Арзамаса, а сейчас в Москве работает, иногда приезжает. Вот он – цветовик номер один, с моей точки зрения.

…Искусство - такая штука, которую нельзя объяснить. Не умом берется: чувствовать надо. Чувствовать!

Есть вкусная живопись, вкусная.

Есть живопись  расписная. Другая. Про нее не скажешь, что «вкусно». Но она тоже интересна по-своему.

Себя сам больше отношу к «композиторам». Люблю конструировать, распределять на плоскости цветовые пятна, линии. Чтобы что–то произошло, когда они все объединятся.

Теоретик, блин…

Мне хочется передать настроение, грубо говоря. Вот я его и передаю. Стараюсь выстроить что-то, приближенное к гармонии.

Достичь ее, конечно, тяжело, но пытаюсь.

Можно и сталкивать отдельные фрагменты картины, но все равно в итоге в ней должна быть гармония.

-Как вы работаете?

-Работаю не торопясь. У меня немного картин. Я долго делаю и переделываю.  Могу за неделю сделать, но за день - ни разу. Не получается импровизировать. Не хватает способностей.

Результат иногда бывает очень далек от первоначального замысла. Готовлю эскизы, уточняю местоположение цвета, пятен,  над этим больше ковыряюсь.

-Как организовываете свой быт?

-Сейчас я - пенсионер, размер пенсии – шесть тысяч четыреста. Хватает. Мне на книжку перечисляют. Когда надо – иду и снимаю. Например, счетчики на воду попросили поставить, чтобы мы воду начали экономить. Пришлось сходить, снять, поставить.

Или за мастерскую набирается плата  тысяч десять - пятнадцать. За этот квартал заплатил шесть тысяч, не сильно много.

-Расскажите о своей семье.

-Семья у меня есть, но так получилось, что я не живу с нею. Хотя с женой не развелся, и она со мной не разводится почему-то тоже. У меня дети большие уже. Я в мастерской живу, в основном. Одиночка. Двое детей у меня.  Дочка работает в Чебоксарах, а сын - в Москве, оба трудятся в фирмах. Но в каких –не знаю, мне не говорят. Да и я не очень интересуюсь.

Жена - воспитательница детского сада.

Есть, конечно, друзья, подруги.

-В каком городе хотели бы жить?

-Я жить в деревне больше люблю.

Больше отшельником хотел бы быть.

Одиночество – оно по мне.

-Как бы вы сами определили свое направление в творчестве?

-Я - реалист, не совсем абстракционист. Хотя, может, полуабстракционист.

Меня некоторые искусствоведы называют «примитивистом».

Сам я так не думаю.

Но может, они правы, и я действительно примитивист?..

Сам не знаю, как свое творчество объяснить, истолковать.

Атнер Хузангай меня, например, называет «метафизиком».

Не понимаю, почему я метафизик, а не, к примеру, метагеометр, метаматематик.

-Ваши правила жизни?

-Со времен службы в армии правило жизни у меня одно: подальше от начальства, поближе к кухне.

Я служил в стройбате, в Таллине. Рисовал, по музеям ходил, выставки эстонских художников смотрел постоянно.  Я их тоже люблю.

-Эстонский язык понимаете?

-Нет, эстонский не выучил. Из языков вообще знаю только русский, и то, наверное, плохо.

-В каких странах вам довелось бывать?

-За границей был в 1983 году в Венгрии. По обмену: к нам приезжали художники, и нас послали.

Отличные впечатления. Венгры имеют в своем словаре три сотни слов, общих с чувашскими словами. Родственный народ. Надо с ним дружить.  Мы тогда в Эгере были, Будапеште, Сент-Андре - городе художников. Я просто балдел от католической архитектуры, их искусства.

В Венгрии и сербы есть,  православные церкви.

Понравилось  их искусство, библиотеки.

-Что доставляет вам радость в жизни?

-Все, наверное: работа, природа…

-Когда к вам пришла известность?

-В российских СМИ первые публикации моих картин появились в 1976 году. В журнале «Юность», которого, правда, я сам не видел, и в журнале «Огонек». С выставок это все шло, а я в редакции не совался: книг не писал, литературой не занимаюсь.

В весенних и осенних выставках, в «Большой Волге» стараюсь участвовать. Там выставкомы  командуют. Иногда не берут мои картины. Ну, не берут и не берут. Что, стреляться из-за этого? Я на эту тему не переживаю.

Достижений в творчестве, побед у меня особых нет. Я не спортсмен в искусстве.

Праски Витти говорит: «Искусство – это не спорт». И я с ним согласен.

В искусстве что важно? Образность.

Вот есть прозаики, а есть поэты. У японцев есть стихи в три строчки.  В них все - кратко, четко, точно. Вот и я такой. Рассуждения, прочее – не по мне. 

Я хочу выразить Нечто!