Разумеется, наличие таких диалоговых видеотерминалов, напрямую соединяющих управленцев и управляемых - необходимый комфортный сервис. Несовершенство - в том, что выслушивается только одна сторона. Правильнее было бы синхронно, на этой же площадке, выслушивать и другую сторону.
Спор об уплотнительной застройке становится глобальным, приобретает политический окрас. Это как в автобусе в час пик: те, кто еще не влез в салон, толкают влезших в спины и кричат: "Проходите, там же свободно!". Те, кто уже влез, огрызаются ("Понаехали тут!"), напрягают спины, удерживают оборону, топыря руки, плечи, ноги, все остальное, не отдавая агрессору ни пяди.
Вопрос вкуса: кому-то нравится, когда вокруг много людей, кому-то приятнее гулять с собачками в одиночестве. Хотя объективно, высокая плотность застройки существенно удешевляет стоимость инфраструктурных коммуникаций и, следовательно, за уплотнительными трендами - экономический интерес. А он всегда заставляет с собой считаться.
Решение вопроса уже давно известно в мировой практике: строительство высотных зданий. Правда, здесь есть некие мифологические ограничения: сами строители полушутя говорят (их сказкам нет ни доказательств, ни опровержений) когда - то, в эпоху царя Гороха, было принято решение о том, что высота строений в провинциальных городах должна обязательно уступать высоте столичных зданий. То есть, вроде бы, у поговорки "дома - пониже, асфальт - пожиже" есть некое иерархическое, статусное, ролевое обоснование. В современном легальном строительном законодательстве никаких ограничений этажности формально нет. Но реальность такова, что столичные здания в России - действительно самые высокие. В остальном мире эта закономерность не подтверждается: так в соседнем Китае строения в провинциальном Шанхае выше, чем в столичном Бейджине. Да и в Штатах здания в Нью-Йорке выше, чем в Вашингтоне.
Почему в Чебоксарах нельзя строить здания в тридцать этажей, а в Москве - можно? Ведь в Москве их строят преимущественно чувашские же строители!
Тут, несомненно, есть некая тайна, разгадки которой не знает никто.
